Арсений Суворов - Поверьте один раз (части 1 и 2)

- А как деревня называется? - спросила она для поддержания разговора.

- Синюки. - Вооруженный трехколенной бамбуковой удочкой, металлическим спиннингом и рюкзаком внушительных размеров, он выглядел обычным дачником, которых полным-полно передвигается на всех пригородных дорогах в весенне-осенний период.

- Родителей навестить или на дачу?

- У меня там дом. Родители в город переехали. Хочу один побыть. А то заботы довели. Спокойно спать не могу. Всякая чертовщина в голову лезет. Жизнь стала нынче скоростная. Здоровья не напасешься.

- Да, со здоровьем стало плохо. Всякие стрессы, болезни новомодные.., и они повели обычный бесконечный разговор. Между кресел пробежал огромный сенбернар, на него никто не обратил никакого внимания.

VII.

- Смотри, Слава, как живой, - Лада была слегка ошарашена. - Я бы здесь одна спать ни за что не согласилась. Мне кажется, этот ворон по ночам здесь летает. И ищет, чем поживиться.

- Успокойся, дорогая, - ответил он, притягивая Ладу к себе. Руки обняли прекрасный стан, пошли выше. Губы соприкоснулись с губами. Мурашки неведомого, переходящие в электрический ток, усиливая движение и силу рук, понесли в мир грез. Волны страсти, от губ и сросшихся языков, разлились по всему телу. Не в состоянии противостоять восставшей природе, они рухнули на ковер. Одежда, словно повинуясь неведомой воле, невидимо глазу покидала тела. Грудь приятно ощутила прикосновение другой груди. Волнение перехватило дыхание, и стыдливое обоюдное желание повисло в воздухе. Две разные противоречащие себе силы вступили в борьбу. Но разум отключается в подобных ситуациях, и последняя одежда полетела отдыхать.

- Слава! Лада! Где вы? Все уже собрались, - жизнерадостный голос Олега вернул к действительности. Завеса спала. Лада вырвалась и стала быстро смущенно одеваться.

- А что б его, - недовольно воскликнул Слава. Его можно было понять. Подобные вещи и в более солидном возрасте вызывают бурю не самых приятных пожеланий, а в данном могут убить.

- Шашлыки, наверное, уже готовы, - произнесла Лада, глядя из-под опущенных слегка неловких глаз и поправляя кофточку.

Все собрались у костра. Характерный запах шашлыка, пробуждающий аппетит даже у сытых, неуловимо возбуждающе бодрил и радовал. Как это всегда бывает, все скопом бросились хватать шампура, сделанные из веток, очищенных от коры, отдавая некоторый приоритет дамам. Рассевшись, кто куда мог, некоторое время молча, и сосредоточенно удовлетворяли жгучее желание.

- Шашлыки полагается запивать красным вином, - еще не прожевав, произнес Дима. - Я случайно прихватил пару бутылок.

- Дима, ты гений! Дай я тебя поцелую. - Татьяна освободила одну руку, обхватила его затылок и звучно поцеловала.

- Я тоже хочу, - улыбаясь, произнес Олег.

- Тебе вредно, - ответил Дима. - Лучше достань вино вон из того пакета.

- Вот всегда так, как что-то сделать, так Хомут. А как целоваться - так с соседом, - обиженно пробурчал он, вытаскивая бутылки.

- Иди сюда, мой маленький, я тебя поцелую, - позвала его Лада.

- Ладно уж, а то бобо будет, - произнес он, театрально глядя на Славу.

- Что-то он не жуется?! - произнесла Татьяна, задумчиво разглядывая недожеванный кусочек.

- Это последний писк, - Хомут никогда не умел делать шашлыки, но скрывал очевидный факт. - Ты что? Не знаешь? Все европейцы кушают только так. А японцы вообще сырые предпочитают. Пока жуешь, вырабатывается желудочный сок и улучшается пищеварение.

- Лучше замолчи, а то тебя переварю, - угрожающе произнесла Татьяна.

- А мне нравится, - сказал Александр.

Татьяна резко выхватила у него шампур и сунула ему свой. Смех всей компании стал ответом на его недоуменное выражение лица. Александру пришлось покориться своей тяжелой судьбе и он со страдальческим выражением продолжил трапезу. Наслаждаясь ароматным мясом, попивали терпкое вино. Разговоры прекратились. Костер начал потухать, и Александр подложил хвороста. Поднялся густой сизый дым. Александр дунул, появились слабые языки пламени дернулись и потухли. После нескольких попыток огонь весело побежал по веткам, дыма стало меньше.

VIII.

Длинные летние дни пролетают словно птицы. Незаметно опускаются сумерки. Деревья начинают отбрасывать тени. Сначала неясные, затем все более четкие и, наконец, растворяющиеся в темноте. Слабый, едва заметный ветерок, такой желанный днем, начинает вызывать легкую дрожь. И непроизвольно все смещаются к слабо тлеющему огню. Глаза, уставшие от пламени, чуть вдали ничего не видят. И непрозрачный лес наполняется необъяснимыми страхами.