Татьяна Суворова - Черный талисман

Падение было неглубоким - метров на пять. Под ногами спружинил второй слой листьев-усов, такой же сплошной, как верхний. Но в отличие от тех нижние листья поглощали не ультрафиолетовые, а инфракрасные лучи.

Кругом была вечная, душная тьма. Сырость. Вэл в отличие от нормального человека мог великолепно видеть во мраке этой живой пещеры. Чуть колышущийся "потолок", кажущийся в инфракрасном чем-то вроде чуть туманного, полосатого стекла; очень темная, непросвечивающая листва внизу; редкие, бугристые и полутемные стволы-колонны.

Идти стало хуже - здесь усы были более гибкими и упругими. Вэл включил фонарь - для Навена. И для него же держался подальше от стволов, в которых чувствовались учащенные пульсации: здесь, на втором этаже леса, водилась живность. Она не любила зря высовываться на поверхность, предпочитала ползать внутри желе, "намотанного" между центральной, жесткой основой листа или ствола и его внешней кожицей. Приближение этих тварей нельзя заметить с помощью виброи инфракрасных датчиков - все местные существа движутся сверхъестественно плавно, а температура их тел идеально равна температуре окружающей среды. Когда они прорвут лист под тобой - уже поздно... Хищник погибнет от нескольких кусков человеческого, биохимически несовместимого с ним мяса, но жертве это уже не поможет. Так что лес справедливо считался проходимым - для тех, кто в скафандрах (что очень устраивало местную полицию).

Идти надоело, и Вэл сто раз проклял власти и законы Империи. Нормальных скафандров штатским не достать, в энергополе невозможно ходить, а запрет горизонтального полета в атмосфере совершенно неудалим из компьютеров скафандров-катеров. (Конечно, есть марки, в которых он не предусмотрен, - но такие машины опять же не для гражданских...)

Несколько раз под ногами лопались листы, и в облачках, переливающихся теплом, показывались пасти с несколькими рядами пластин-бритв. Пасть ориентировалась ничтожную долю секунды, но Вэл успевал оттолкнуть старика, отпрыгнуть сам, ударить клинком полма по зубам полупрозрачных многоножек. Куски хищников смешно, нереально дергались, потом замирали; отверстия в кожице листьев буквально на глазах "заваривались" испаряющимся соком - и все опять становилось нормально.

Несмотря на эти происшествия, Навен не давал взять себя на руки. Шел, морщась от усталости, от остатков боли и сладкого, кондитерского запаха леса: "Обман. Можно подумать, что где-то рядом синтезируют очень вкусные пирожные". Старика раздражал прыгающий луч фонаря, раздражала темнота за его пределами... И угнетало безмолвие. Листья-усы гасят даже звуки дыхания... Хорошо, что хоть нападения многоножек становятся реже.

Вэл забавлялся, рассматривая нелепую картину: сельва в инфракрасном, к которому местами примешиваются пятна обычного света. Это, вместе со скачками луча, рождало зрительные накладки, легкую неразбериху и постоянные изменения обликов предметов.

Навен шел все медленнее, несколько раз запинался, падал. Вставал сам. Правда, в конце концов ему все же не удалось избежать помощи подопечного очередной лист, на который упал старик, немедленно пробила чья-то пасть. Ее владелец, похоже, до этого мирно дремал в желе. Как только с нападавшим было покончено, Навен, вертясь на руках Вэла, заявил:

- Отпусти! Я совсем не устал. Просто листья становятся менее прочными. А что это значит? - И сухой палец поднялся вверх.

Вэл отлично чувствовал, как "батут" все слабеет, тончает. И, прикинув ближайшие последствия этого, с улыбкой опустил Навена, начав тщательно осматривать те места, на которые тот собирался шагнуть. Очень скоро ус действительно порвался под неуклюже поставленным каблуком старика. Вэл смотрел, не вмешивался: здесь, в дряблой листве, приближение хищника можно определить заранее, а поблизости явно нет ни одной подремывающей твари.

Когда Навен, пытаясь вытащить застрявшую ногу, потерял равновесие и начал падать, он быстро опустился на одно колено (чтоб лист не прорвался) и подхватил упрямца на руки. Клейкое, пахнущее ванилью желе, словно носок, охватывало ногу старика. Вэл тихо, немного заискивающе - как в разговоре с капризным малышом сказал:

- А теперь мы еще раз прорежем люк и спрыгнем на землю. И я уже не отпущу вас. Хорошо, учитель? Не возражайте, ведь теперь ваша нога будет приклеиваться ко всему подряд. А это совсем не дело.

Навен смолчал.

В инфракрасном диапазоне клинок полма был невидим, и лишь его часть, попавшая в луч фонаря, блеснула снежным, холодным - как голограмма, на миг возникшая в воздухе. Естественно, эта листва разрезалась не хуже и не лучше, чем верхняя, - для поля-меча не существовало разницы между маслом и алмазом.