Жюль Габриэль Верн - Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе

Сайрес Смит поставил себе за правило ежедневно проводить несколько часов в его обществе. Он приходил в комнату к неизвестному с работой и всеми силами старался чем-нибудь его заинтересовать. Инженер надеялся, что проблеск мысли озарит его темную душу, какое-нибудь воспоминание вернет к сознательной жизни. Ведь случилось же это на борту «Бонадвентура» во время бури.

Инженер рассказывал ему о чем-нибудь, стараясь разбудить его дремлющий ум, заставляя незнакомца прислушиваться и приглядываться. Иногда в комнату входил то один, то другой колонист, порой друзья собирались все вместе. Чаще всего они говорили о мореходстве — о том, что ближе всего любому моряку. Порой неизвестный как будто вслушивался в речи колонистов, и друзья скоро пришли к убеждению, что он кое-что понимает. Иногда они подмечали у него на лице скорбное выражение, говорившее о душевных страданиях, ибо трудно было предположить, что он притворяется; но несчастный молчал, хотя не раз им чудилось, что слова готовы сорваться с его уст…

Он хранил какое-то печальное спокойствие. Но не было ли его спокойствие кажущимся? Не тосковал ли он в неволе? Трудно было сказать. А может быть, он постепенно менялся к лучшему, ведь это было так естественно. Он попал в тесный круг друзей, в спокойную обстановку, жил в полном довольстве, постоянно общался с колонистами, к которым в конце концов привык, всегда был сыт и тепло одет. Но облагородила ли его новая жизнь, которую он теперь вел, или же, и это слово здесь уместнее, его попросту удалось приручить? Вот в чем был вопрос, и Сайресу Смиту хотелось поскорее разрешить свои сомнения, но он боялся отпугнуть больного, ибо считал его больным! Впрочем, исцелится ли когда-нибудь неизвестный?

Инженер непрестанно наблюдал за ним. Он следил за каждым движением его души, если только это слово можно было применить к неизвестному. Как хотелось Сайресу Смиту постичь эту душу!

Колонисты с искренним волнением следили за тем, как протекало лечение, предпринятое Сайресом Смитом. Они старались помочь ему в этом деле, продиктованном человеколюбием, и все, за исключением, пожалуй, одного маловера Пенкрофа, надеялись, как и Сайрес Смит, на исцеление неизвестного.

Как уже говорилось, незнакомец хранил невозмутимое спокойствие, но все видели, что он по-своему привязался к инженеру. Поэтому Сайрес Смит решил испытать его и, вырвав из привычной обстановки, отпустить на берег океана, прежде расстилавшегося перед его глазами, на опушку леса, который должен был напомнить ему те леса, где он провел столько лет!

— Но, пожалуй, получив свободу, он убежит от нас? — спросил Гедеон Спилет.

— Однако необходимо произвести этот опыт, — ответил Сайрес Смит.

— Вот увидите, — заметил Пенкроф, — наш красавчик сейчас же улепетнет, как только очутится на вольном воздухе и почует свободу!

— Не думаю, — ответил Сайрес Смит.

— Попробуем, — произнес Гедеон Спилет.

— Попробуем! — повторил инженер.

Дело было 30 октября; неизвестный с острова Табор уже девять дней провел в неволе, в Гранитном дворце. Было жарко, и солнечный свет заливал остров.

Когда Сайрес Смит и Пенкроф вошли в комнату, пленник лежал у окна и смотрел на небо.

— Идемте с нами, друг мой! — сказал ему инженер.

Неизвестный вскочил. Пристально посмотрев на Сайреса Смита, он пошел вслед за ним, а моряк, шагая позади, всем своим видом показывал, что ничуть не верит в успех предприятия.

У дверей Сайрес Смит и Пенкроф усадили неизвестного в подъемник, а Наб, Герберт и Гедеон Спилет ждали внизу. Корзина спустилась, и через несколько минут все собрались на берегу.

Колонисты отошли от незнакомца, чтобы не стеснят его.

Он сделал несколько шагов к морю, глаза его возбужденно блестели, но он и не думал убегать. Он смотрел как волны, разбившись об островок, лениво плещут о берег.

— Пока он видит только море, — заметил Гедеон Спилет, — и оно, быть может, не вызывает у него желания убежать.

— Вы правы, — ответил Сайрес Смит, — надо его отвести на плато к опушке леса. Там испытание будет убедительней.

— А ведь бежать-то ему не удастся: мосты разведены, — заметил Наб.

— Как же, — воскликнул Пенкроф, — так он и испугался твоего Глицеринового ручья! Он мигом через него переберется!

— Посмотрим, — только и сказал Сайрес Смит, глядя в глаза своему подопечному.

Колонисты отвели неизвестного к устью реки Благодарения; поднявшись по левому берегу, все вышли на плато Кругозора.