Жюль Габриэль Верн - Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе

Сайрес Смит, Гедеон Спилет, Герберт, Пенкроф и Наб выстроились сомкнутым рядом. Топ, разинув свою страшную пасть, встал впереди, а за ним — Юп, размахивая узловатой дубинкой, как палицей.

Ночь выдалась очень темная. Только при вспышках выстрелов, причем нельзя было стрелять впустую, колонисты видели не меньше сотни зверей, идущих на приступ, с горящими, как угли, глазами.

— Неужели они прорвутся! — воскликнул Пенкроф.

— Нет, не прорвутся! — ответил инженер.

Звери не прорывали живого заслона, хоть и теснили его. Задние ряды надвигались на передние, и колонисты беспрерывно стреляли и наносили удары топором. Немало убитых собак уже валялось на земле, но стая, казалось не редела; как будто звери все шли и шли через мостик на берег.

Вскоре звери вплотную подступили к колонистам, и дело не обошлось без ранений, к счастью легких. Герберт выстрелил и убил зверя, который, словно дикая кошка взобрался на спину Наба. Топ сражался с неукротимой яростью: он впивался клыками в горло диких собак и душил их. Юп нещадно избивал врагов дубиной — его невозможно было оттащить назад. Он, очевидно, обладал способностью видеть в темноте; он был в самой гуще боя, то и дело пронзительно свистел, а это означало у него высшую степень возбуждения. В воинственном пылу он ринулся вперед, и при вспышке выстрела все увидели, что его окружили пять-шесть огромных зверей, причем он отбивался от них с редкостным хладнокровием.

Колонисты добились победы, но после упорного сражения, длившегося два часа! При первых же проблесках зари звери, конечно, отступили и убежали к северу по мостику, который Наб тотчас же поднял. Когда солнце осветило поле битвы, колонисты сосчитали убитых животных, валявшихся на берегу, — оказалось, что их около полусотни.

— А где же Юп? — вдруг крикнул Пенкроф. — Где наш Юп?

Юп пропал. Наб звал его, но Юп впервые не откликнулся на зов друга.

Друзья бросились на поиски, их страшила мысль, что Юп валяется среди убитых зверей. Колонисты разгребли трупы на обагренном кровью снегу и откопали Юпа из-под целой груды убитых собак; раздробленные челюсти, перебитые хребты свидетельствовали о том, что на зверей обрушились сокрушительные удары дубинки неустрашимого Юпа. Бедный Юп все еще сжимал в руке обломок дубины: звери, вероятно, набросились на него, безоружного, и сбили с ног; глубокие раны зияли на груди Юпа.

— Он жив! — крикнул Наб, наклонившись над ним.

— И мы его вылечим, — заявил моряк, — будем ходить за ним, как за сыночком!..

Юп словно понял, потому что припал головой к плечу моряка, как бы в знак признательности. Моряк тоже был ранен, но и его раны и раны его товарищей были не опасны, — огнестрельное оружие почти все время держало зверей на расстоянии. Тяжело пострадала одна лишь обезьяна.

Пенкроф и Наб отнесли Юпа в подъемник, и только тут он слабо застонал. Его осторожно подняли в Гранитный дворец, уложили на матрацы, сняв их с одной из кроватей, и с трогательной заботливостью промыли ему раны. Судя по всему, внутренние органы обезьяны не были задеты, но Юп очень ослаб от потери крови и у него была высокая температура.

Итак, его перевязали, уложили и прописали строжайшую диету, «как доподлинному человеку», — заметил Наб; потом больного заставили выпить несколько чашек жаропонижающего питья, сваренного из лекарственных трав, хранившихся в аптечке Гранитного дворца.

Сначала Юп забылся тревожным сном, но постепенно дыхание его стало ровнее, и колонисты ушли, чтобы дать ему полный покой. Иногда только Топ тихонько, словно на цыпочках, пробирался в комнату друга, как будто одобряя заботу о нем. Юп лежал, свесив лапу, и Топ ее лизал с сокрушенным видом.

В то же утро колонисты оттащили убитых зверей к лесу Дальнего Запада, где и закопали.

Нападение зверей, которое могло повлечь за собой неприятные последствия, послужило колонистам хорошими уроком, и с той поры они не ложились спать, не удостоверившись, что мосты подняты и что вторжение невозможно.

Между тем Юп, за жизнь которого колонисты очень тревожились, в несколько дней преодолел болезнь. Юпа выручил могучий организм; жар мало-помалу спал, и Гедеон Спилет, сведущий в медицине, скоро заявил, что Юп вне опасности. 16 августа Юп с удовольствием поел. Наб стряпал для него вкусные сладкие блюда, и больной поглощал их с упоением, так как у него был грешок — он любил полакомиться, а Наб не боролся с этим недостатком.

— Что поделаешь? — говорил Наб Гедеону Спилету, когда журналист упрекал его за то, что он балует Юпа. — Ведь у бедняги Юпа только одно удовольствие — полакомиться, и я очень рад, что могу отблагодарить его за верную службу.