Жюль Габриэль Верн - Трилогия о капитане Немо и «Наутилусе» в одном томе

Машина получилась допотопная. Вал, оборудованный кулачками, которые попеременно то поднимали, то опускали вертикальные вальцы, ящики, предназначенные для шерсти, по которой и били эти вальцы, прочная деревянная рама, соединяющая все устройство, — вот какой была эта машина в течение многих веков, пока изобретатели не заменили вальцы компрессорами, пока не перестали валять шерсть, а стали ее прокатывать.

Сайрес Смит руководил работой, и все шло отлично. Шерсть валяли, предварительно смочив ее мыльной водой для того, чтобы шерстинки стали скользкими и мягкими, лучше сцеплялись друг с другом и не рвались бы при валянии; из сукновальни выходили толстые полотнища войлока. Шерстинки благодаря крохотным бороздкам и бугоркам, которые всегда на них бывают, переплелись и свалялись так плотно, что получился материал, пригодный и для одеял и для одежды. Что и говорить, далеко ему было до ткани из шерсти мериноса, до муслина, шотландского кашемира, до штофа, репса, китайского атласа, орлеанской шерсти, альпага, тонкого сукна, фланели. То был «линкольнский войлок»; промыслы острова Линкольна расширились.

У колонистов была добротная одежда, спали они под одеялами и могли без страха встретить зиму.

В двадцатых числах июня наступили настоящие холода, и Пенкрофу, к великой его досаде, пришлось отложить постройку бота; впрочем, он решил во что бы то ни стало закончить его к весне.

Его неотступно преследовала одна мысль — обследовать остров Табор, хотя Сайрес Смит не одобрял это путешествие, считая, что оно предпринимается из пустого любопытства, — кто же мог оказать им помощь на скалистом островке, пустынном и бесплодном? Его тревожила мысль, что Пенкроф собирается проплыть сто пятьдесят миль на утлом суденышке по неведомому морю. А что, если бот, попав в открытое море, не доберется до Табора, а вернуться на остров Линкольна не сможет? Что тогда станется с ним посреди грозного океана, полного опасностей? Сайрес Смит часто говорил об этом с Пенкрофом но моряк с каким-то непонятным упрямством отстаивал свою затею, должно быть сам не отдавая себе отчета отчего он так упорствует.

— Как же так, друг мой, — сказал ему однажды инженер, — вы расхваливали остров Линкольна, жалели, что придется его покинуть, а теперь сами хотите с ним расстаться.

— Всего лишь на несколько дней, — отвечал Пенкроф, — всего на несколько дней, мистер Сайрес. Доберусь туда и тотчас поверну обратно, только посмотрю, что это за островок!

— Да ведь его не сравнишь с островом Линкольна!

— Заранее в этом уверен.

— Зачем же вам рисковать!

— Хочу узнать, что происходит на острове Табор.

— Да ничего там не происходит и не может происходить!

— Как знать!

— Ну, а если разыграется буря?

— Весной это не страшно, — ответил Пенкроф. — Но вот что, мистер Сайрес, ведь все надобно предвидеть, и я прошу вас отпустить со мной в это путешествие одного лишь Герберта.

— Знайте же, Пенкроф, — произнес инженер, положив руку ему на плечо, — если с вами и с юношей, который по воле обстоятельств для всех нас — сын, что-нибудь случится, мы будем безутешны.

— Мистер Сайрес, — ответил Пенкроф с непоколебимой уверенностью, — никогда мы не причиним вам такого горя. Мы еще вернемся к этому разговору, когда придет время. Впрочем, я уверен, что как только вы увидите, до чего прочно построен, до чего хорошо оснащен наш бот, и убедитесь в его мореходных качествах, когда мы обогнем наш остров — ведь мы сделаем это вместе, — то, повторяю, я уверен, вы отпустите меня без колебаний. Не скрою, ваше судно будет сделано на славу!

— Положим, наше судно, Пенкроф, — ответил инженер, которого обезоружили слова моряка.

На этом и прервался разговор, но он возобновлялся не раз, однако Сайрес Смит и моряк так и не переубедили друг друга.

Снег выпал в конце июня. Поселенцы заготовили в корале изрядный запас корма, поэтому отпала необходимость ездить туда ежедневно, и они решили бывать там раз в неделю.

Снова расставили западни и впервые испробовали на деле выдумку Сайреса Смита. Кольца из китового уса, покрытые льдом и густо смазанные жиром, разбросаны были у опушки леса, в том месте, где обычно проходили звери, направляясь к озеру.

Инженер был доволен — изобретение алеутских рыбаков действовало отлично. На приманку попалось с дюжину лисиц, несколько кабанов и даже один ягуар: пластинки китового уса пропороли им желудок.

Следует рассказать о том, как колонисты впервые попытались установить связь с внешним миром.