В Сытин: Покорители вечных бурь

...Современная техника научилась использовать лишь силу ветра, дующего на небольшой высоте от поверхности земли. А сила ветра здесь почти всегда значительно меньше, чем даже на высоте хотя бы в 200 или 500 метров.

Каким же образом "схватить" этот ветер, использовать его энергию? Кайие ветросиловые установки надо создать для этого? Может быть, строить гигантские дорогие башни? Не найдя ответа на мучившие его вопросы, как это нередко бывает с изобретателями, Терехов почти впал в отчаяние. В последние дни он не мог даже чертить. Он не видел того, что возникает перед умственным взором каждого конструктора, когда рука его кладет на лист бумаги линии и цифры, не видел контуров как бы реальной машины, в объеме, в цвете, сверкании металла деталей и нередко даже в движении.

Сегодня утром, когда Терехов пришел в институт, его вызвал секретарь партбюро и предложил поговорить с директором об отпуске:

- Директор согласится... И поезжайте, Михаил Иванович, в Крым или в Сочи. Там уже цветение весны в полном разгаре.

Тогда Терехов вскипел:

- Какое там цветение! Я ведь не выполнил задания по насосному ветродвигателю.

Секретарь партбюро сурово, даже, пожалуй, слишком сурово, попросил его не волноваться, а затем сообщил, что накануне один из аспирантов института предложил очень интересное решение конструкции ветросиловой установки для насосов.

Терехов искренне обрадовался, пошел в лабораторию, где работал этот аспирант, и до полудня просматривал его чертежи и расчеты, корректировал их, а потом заявил директору, что ему, Терехову, больше работать над своей плановой темой незачем.

- Очень хорошо! - сказал директор. - В таком случае, подумайте, исходя из перспективного плана, над новой темой для себя... А если хотите, поезжайте в отпуск.

И вот тогда-то Терехов сухо поблагодарил директора, вышел из института и побрел куда глаза глядят...

В конце концов он очутился в Летнем саду, покружил по его аллеям, еще сырым и насквозь продуваемым ветром, и вышел к Неве. И, может быть, именно потому, что могучая река была неспокойна, он почувствовал себя лучше и остался стоять, облокотившись о холодный парапет набережной.

Позади него с присвистом и шорохом проносились машины, раздавались шаги и голоса прохожих. Заглянув ему в лицо, две девушки в унисон запели: "А Лизы-то все нет и нет", и убежали, постукивая каблучками. Ветер потом еще долго доносил их звонкий смех. А Терехов все смотрел и смотрел на волны, на льдины, которые крошились под их ударами.

"Нет, в отпуск я не поеду, - думал он, упрямо сжимая губы. - Поеду лучше на нашу опытную станцию в Заволжье. Посмотрю, как работают "ТТ-16". Надо повысить их КПД. Переболею, если действительно болен. Да нет, это чушь! Сегодня же вечером снова попробую подсчитать, можно ли построить башню Шухова высотой в пятьсот метров..."

Далекий рокот маломощного авиационного мотора привлек его внимание. Терехов поднял голову и увидел, как за Невой, над Каменным островом, медленно плыл навстречу облакам самолет "ПО-2". Очевидно, в поисках более спокойного воздушного слоя пилот вел машину все выше и выше. И вдруг самолет попятился! Шпиль Петропавловской крепости был прекрасным неподвижным ориентиром, и нельзя было ошибиться в том, что летевший над ним "ПО-2" медленно, медленно начал сдвигаться назад, то-есть полетел хвостом вперед.

- Вот история! - воскликнул Терехов.

Но сейчас же, конечно, нашел объяснение факту, казалось бы опрокидывающему законы аэродинамики. Самолет попал в ветровую струю, скорость которой превышала его скорость. Ведь "ПО-2" развивает не больше 120 километров в час, а воздушные потоки движутся иногда со скоростью и более двухсот.

- Вот чем надо овладеть! - Терехов с досадой хлопнул кулаками о гранитный парапет набережной. - Энергией вот такого мощного потока на высоте!

В этот момент над темными зубчатыми верками Петропавловской крепости сверкнул на солнце змей - обыкновенный ребячий бумажный змей. Он стремительно стал подниматься к небу по крутой дуге. И в то же мгновение в сознании Терехова сцепились, взаимно дополняя друг друга, несколько умозаключений. Они молниеносно слились в одну яркую, освещающую мозг мысльвывод.

Терехов ощутил боль в сердце, которое сначала остановилось, а затем стало бешено стучать.

"Так волноваться вредно, - точно сказал кто-то внутри него. - Спокойней, дружище!"

Но родившаяся мысль, оформляясь все определеннее и четче, целиком захватывала сознание конструктора. Терехов потерял ощущение времени и пространства и, пошатываясь, пошел вдоль набережной, ничего не слыша, ничего не видя.