Роман Злотников - Вечный. Тетралогия

Карсавен кивнула и нетерпеливо махнула рукой. Ворота медленно разошлись. Герцог шагнула вперед и замерла. Хотя она была здесь десятки раз и то, что предстало перед ней, было растиражировано на миллионах голоснимков по всему королевству, все-таки всякий раз, когда она вступала в этот док, ее вновь охватывало волнение.

— Хорош! — не выдержала капитан Агриппа. Коммодор Даннер повернулась и бросила на нее ревнивый взгляд. Она недолюбливала эту выскочку с кукольным личиком, так неожиданно вошедшую в фавор у герцога. Поговаривали, что еще года три назад она была подпоручиком где-то в глуши, в пограничном гарнизоне, который приехала инспектировать герцог. Ей удалось первой из желающих запрыгнуть в постель к герцогу, и она так пришлась по вкусу суровой воительнице, что та взяла ее с собой. А спустя три года эта шлюха — уже капитан крейсера. Коммодор поджала губы, потом вздохнула. Впрочем, надо отдать должное, никакие постельные услуги не заставили бы герцога дать ей эту должность, если бы Агриппа не заслужила. Ее собственный пример — яркое тому подтверждение. Когда на очередных маневрах она опростоволосилась при выполнении, надо признаться, крайне сложного маневра и дала возможность эсминцу флагманской королевской эскадры ускользнуть от абордажа, герцог вызвала ее к себе и без обиняков заявила: «Тебе пора отдохнуть, милая. Побудешь пока начальницей музея, я договорилась».

Коммодор вспомнила, как тогда пулей вылетела из кабинета, еле сдерживая душившие ее слезы. Но сейчас она была довольна таким поворотом событий, потому что и на этом месте сумела достойно послужить своей покровительнице.

Между тем герцог сделала несколько шагов и остановилась, раскачиваясь от возбуждения на каблуках:

— Молодец, коммодор. — Она одобрительно хлопнула ее по спине и повернулась к своим спутникам: — Ну что ж, леди, теперь у нас есть ОЧЕНЬ веский аргумент. — И Карсавен кивнула за спину, где посреди зала, за пределами поля искусственного тяготения, висел последний оставшийся в составе флота и числившийся экспонатом музея гигантский линкор класса «Планетный разрушитель».

Комендант столицы граф Эргеной устало потерла ладонью воспаленные глаза. Всю ночь она проторчала в оперативном зале генерального штаба. К трем часам стало ясно, что битва проиграна. Форпост отбить не удастся. Более того — план атаки, построенный на том, что захватчикам еще не удалось получить доступа к кодам загрузки управляющих систем Форпоста, полетел ко всем Адамам. Стоило атакующему крылу пройти дистанцию двух третей радиуса сферы поражения, как батареи Форпоста открыли убийственный огонь. Хуже всего было то, что атакующее крыло королева возглавила лично. К пяти часам утра все было кончено. Остатки флота, составлявшие едва десятую часть его прежнего количества, на полной скорости уходили по коридору, время от времени бросая преследующим их по пятам эсминцам врага какой-то из поврежденных кораблей, как бросают кость собаке, чтобы она отстала. Но те не отставали, благоразумно обходя полумертвый, но упорно огрызающийся корабль по большой дуге и оставляя его на закуску крейсерам второй линии. Когда стало ясно, что оторваться не удастся, королевский флагман с десятком эсминцев, получивших наименьшие повреждения, сбросил скорость и развернулся в сторону неотступно следовавших за эскадрой кораблей врага. Молоденькая лейтенант, на чью смену выпало дежурство за пультом дальней связи, негромко охнула и, повернувшись, бросила на графа отчаянный взгляд:

— Ваше Превосходительство, ведь королева перешла на другой корабль?

Граф медленно покачала головой:

— Боюсь, что нет, девочка.

— Но почему?!

Эргеной горько улыбнулась:

— Вспомни, один из титулов королевы звучит как «Щит подданных», а наша королева всегда была щепетильна в таких вопросах.

Лейтенант вздрогнула и прошептала:

— Сохрани ее Ева-спасительница.

Через сорок минут все было кончено. Раскаленные облака газа, в которые превратилась королевская эскадра, медленно вспухали на месте битвы, но противник, будто удовлетворенный этой последней жертвой, прекратил преследование, и жалкие ошметки флота беспрепятственно вырвались во внутреннее пространство. Граф Эргеной тяжело вздохнула и поднялась с кресла. Что ж, скорбь скорбью, но гибель королевы порождала массу новых проблем. И некоторые из них требовали немедленного решения. Она, тяжело ступая, подошла к герметично закрытой двери, вставила в прорезь перстень власти… и увидела смотревшее прямо в лицо круглое дуло плазмобоя. Через мгновение гнусавый голос герцога Карсавен произнес: