Николай Степанов - Магистр. Трилогия

– Интересно, кого остробородый боится сильнее? Тебя или меня? – сказал я Алексу, покидая пепелище.

– Ты полагаешь, это он со страху?

– Обычно силу демонстрируют, когда не уверены в победе. Таким образом пытаются запугать противника, которого сами боятся.

– Меня в жизни еще никто не боялся,– сказал Алекс.– Разве что соперники по шахматам.

– Хорошо играешь?

– В нашем университете лучше всех.

– Надо же! Ты не из вундеркиндов случайно? И сопромат он сдал, и в шахматах дока, и руки дело знают. Лет-то тебе сколько?

– Пятнадцать. Но я школу в тринадцать закончил,– он словно оправдывался.

– Понятно. А еще чего необычного умеешь делать?

– Могу быстро считать.

– До скольки? – Ухтырь оторвался от поглаживания вздыбившейся шерсти кошки.

– Да нет, я имел в виду вычисления: разделить, умножить, возвести в степень, извлечь корень.

– Понятно – ходячий калькулятор. Жаль, это нам все вряд ли пригодится.

– Почему же? – возмутился крогул.– В хорошем хозяйстве все сгодится. Пусть он нашим деньгам счет ведет. А то я, например, знаю только, что в кошельке денег больше, чем пальцев у меня на руках. Это ведь не дело. Монеты – они счет любят.

– Так и отдай ему кошелек, пусть будет нашим казначеем.

– Что значит «отдай»?! – Ухтырь возмутился, словно ему предложили отрубить руку.

– Тебе же самому идти легче станет.

– А вдруг он их потратит? – встрепенулся бородач.– Бережливей нас, крогулов, на свете никого нет. Считать в моем присутствии деньги я ему могу доверить, но хранить – ни за что! Вам только дай волю, все разбазарите. Правда, Манька?

Кошка, до этого спокойно дремавшая на руках, услыхала знакомое имя и восприняла его как приглашение к игре. Она тут же вспрыгнула на плечо карлика, затем на голову, использовав плотную шапочку крогула как стартовую площадку для перелета на Алекса. Манька собиралась продолжить путешествие и, уже отталкиваясь от плеча юноши, наткнулась на мой строгий взгляд. В последний момент ей удалось выпустить когти.

– Ой, больно же! – подхватил он практически свалившуюся киску. Теперь к поцарапанному лицу Алекса добавились кровавые полосы, проступившие из-под рубашки. Если шрамы украшают воина, то скоро наш вундеркинд будет не только самым молодым, но и самым красивым членом команды.

Манька выскользнула из рук юноши, выгнула спинку и, гордо подняв хвост, независимой походкой продолжила путь в некотором отдалении, всем своим видом показывая, что она нас и знать не желает. Кажется, я нанес ей личное оскорбление, сорвав тройной прыжок по движущимся опорам.

К вечеру мы действительно добрались до Стайберга и даже успели устроиться на ночлег, прежде чем были заперты городские ворота.

– Два дня прошло, а твой попутчик до сих пор жив,– раздался бархатный голос.– Зря ты задумал поломать мне всю игру.

– Может, он тут всего один остался? Жалко, почти земляк. С ним и поговорить есть о чем. Вот соберу всех пятерых, тогда видно будет.

– Ты кому пытаешься вешать лапшу на уши?!

– Я ее не вешаю, а возвращаю обратно. Что ж ты думаешь: я слепой или с головой не дружу? Кто подстроил поражение именно того магистра, который в случае победы обретал свободу? А ведь исход поединка был ясен даже ребенку.

Вранк задумался, но не сумел найти достаточно правдоподобного ответа. Решив, что лучшая защита – нападение, он пошел в наступление:

– С каких это пор фигуры стали делать замечания тому, кто их двигает? Запомни: пока у тебя хорошие возможности для того, чтобы выжить. Но учти, их несложно урезать! Молнии иногда и в людей попадают,– владелец капюшона не смог удержаться, чтобы не обозначить своего участия в утреннем происшествии. Вдруг мы решим, что это была случайность.

– Кому суждено быть повешенным, тот не утонет.– Он вздумал меня запугивать! – Ты тоже учти: электричество опасно лишь для того, кто с ним балуется. В следующий раз поосторожней, не ровен час – током ударит, прическу себе испортишь.

Интересно, а вдруг он лысый и портить там уже нечего.

– Это было последнее предупреждение,– мрачно сказал Вранк.– В моей игре все абсолютно просто: не убиваешь ты – убивают тебя. Третьего не дано.

Образ злодея растворился над речкой.

«У него, наверное, жесткий график, а мы срываем все сроки. Иначе с чего он такой „добрый“? Готов испепелить взглядом. Прямо через капюшон. Нет, здесь явно какая-то загадка. Колдун скрывает не только собственное лицо. Узнать бы – что еще? И желательно поскорее».