Шервуд Смит - Троны Хроноса

Тат за коммуникатором сортировала каналы новостей.

— Корморан, — объявила она вскоре. Экран мигнул, и они увидели Тронный Зал поверх голов собравшихся Дулу — те колыхались, как целое море роскошных нарядов и мерцающих драгоценностей. Высоко под потолком висели яркие знамена и эмблемы, свидетели долгой истории Панархии, и фоном всему этому служила тихая музыка. Под имиджером вел к трону широкий проход, а дальше, в туманной дали, создаваемой таинственным свечением витражей, высились Врата Алеф-Нуль. Значит, сам имиджер помещается над Вратами Феникса, сообразила Вийя.

Но какой-то диссонанс тревожил ее в этом огромном, столь подробно представленном на экране зале, пока она не осознала с холодком, что ни один из этих людей не носит черного, вопреки тому собранию, что состоялось здесь в последний раз.

Вийя, как миллиарды других в Тысяче Солнц, видела ту мрачную «коронацию» — неужели это происходило всего несколько месяцев назад? — снятую с этой же точки. На миг перед ней предстали жуткие предания Должара, и в зал вошли призраки Дулу, убитых за свою преданность низложенному Панарху перед торжествующим Властелином-Мстителем.

Вийя потрясла головой, отгоняя воспоминание о крови, пролившейся у подножия трона. Теперь от всего этого не осталось и следа: краски, свет, музыка, грациозный иерархический танец Дулу, который она понимала, но ни за что не сумела бы сымитировать — все это преобразило горькое прошлое в блистательное настоящее.

«Мы — Феникс...» Ваннис проиграла ей эту речь, но только теперь Вийе стал понятен этот символ возрождения, столь чуждый ее родному миру камня и пепла. Мас-ликтор тоже понял бы.

— Я так и знал, что Ник займет лучшее место, — фыркнул Локри и нарушил ее сосредоточенность — но настроение осталось.

Толпа на экране затихла, и музыка стала другой, напоминая о временах, разлучивших их всех с Утерянной Землей. Под имиджером появился ларгон колледжа Архетипа и Ритуала, несущий восстановленный Калерианский Посох. За ним, как полагалось по обряду, следовала женщина-поллои в черной с белым ливрее, с золотыми кандалами Служения на жезле черного дерева в форме буквы «тау», с обвитой вокруг серебряной змеей. А позади шла стройная одинокая фигура, вся в белом.

— ...прерванная Энкаинация, — закончил фразу Ник и умолк. Ларгон остановился перед троном и повернулся лицом к объективу. Вскинув Посох обеими руками над головой, он стал вращать его, вызывая в памяти образы моря и звездного огня.

Затем освещение в зале слегка изменилось, и высокий потолок как будто растворился, открыв взорам собравшихся звезды. Внизу перспектива тоже изменилась, хотя все осталось на своих местах, и изумрудное свечение трона стало фокусом, притягивающим всех в зале.

— Это не трон, — округлив глаза, сказала Тат. — Это дерево.

Кто-то — Ник или неизвестный оператор айны — точно прочел ее мысли, потому что трон начал медленно расти и заполнил весь экран. Вийя устремила взгляд к звездам, куда тянулись его переплетенные ветви. Ей представилось, как Древо прорастает сквозь кровлю дворца, пронзает атмосферу, обвивает «Телварну» своими ветвями и осеняет листвой.

Хорошо бы это случилось на самом деле, подумалось ей, хорошо бы оказаться под защитой этой символической конструкции тысячелетней власти, и мудрости, и воли. Но она отогнала эту мысль. Вийя убедилась на опыте, что Панархия действительно обладает и мудростью, и волей, и, конечно же, властью. Но защита ее иллюзорна: она, Вийя, держит свою судьбу в собственных руках и распорядится ею по своему усмотрению.

Она опустила взгляд к одинокой фигуре перед троном. В зале настала полная тишина, и он заговорил. Вийя со стиснутым горлом слушала, как поднимается и опадает голос Брендона, знакомый ей, как собственное дыхание. Слов она не слышала, но это не имело значения: это просто очередная речь, притом она сама помогла ему ее составлять — он хотел, чтобы его слова призвали к единству не только его потрясенных войной подданных, но и рифтерскую субкультуру.

— А вот и гностор, — заметил Монтроз. Себастьян Омилов на экране вышел вперед с книгой — символом мудрости веков. — Вид у него такой, будто он нашел клад у себя под кроватью. Брендон раздает награды?

— Он возвращается домой, — сказала Седри за орудийным пультом. — Разве ты не знаешь? У него произошла какая-то размолвка с родными во время правления Геласаара, но теперь это улажено. Он выходит в отставку и возвращается домой.