Шервуд Смит - Феникс в полете

– Сначала ноги, болваны! – крикнул он, когда гвардейцы кинули своего товарища на землю метрах в тридцати перед медленно приближающейся косилкой. Те поколебались, не притвориться ли им, будто они не слышат, но все-таки перевернули бедолагу за руки и за ноги, и пришпилили его к земле.

Тот теперь орал без умолку. Газонокосилка дошла до его ног и остановилась; Барродах понял, что она оснащена каким-то предохраняющим устройством.

– Не выпускайте ее! – закричал он, когда косилка начала поворачивать в сторону. – Толкайте ее, толкайте! – Он махнул рукой, подзывая еще одного гвардейца.

Стоило третьему человеку подтолкнуть машину, как она снова остановилась. Барродах в раздражении подбежал и толкнул ее. Внезапно та дернулась в сторону. Гвардейцы отскочили, и она тут же рванулась в образовавшуюся брешь – датчики засекли путь на волю. Голубое сияние прошлось прямо перед ногами Барродаха, аккуратно измельчив ему носки башмаков. Свежий воздух холодил босые пальцы. Барродах взвизгнул и отпрянул, упав на траву. Газонокосилка, довольно урча, заскользила дальше. Он ощутил пальцами ног сырость и в ужасе опустил взгляд, почти уверенный, что пальцы отвалятся у него на глазах. Но нет, он был цел и невредим; сырость шла от травы. Тут он заметил, что гвардеец с каменным лицом смотрит на него.

Бори медленно поднялся на ноги, стараясь, насколько это возможно в подобной ситуации, спасти лицо.

– Отведите его в казарму для дисциплинарного взыскания, – буркнул он, указывая на распятого на лужайке человека. – И убрать весь этот бардак, живо!

Он повернулся и захромал прочь, цепляя босыми пальцами за гравий. Ему очень хотелось верить в то, что история его позора останется в тайне, но он прекрасно понимал, что на это можно не надеяться.

Для Барродаха оккупация Артелиона протекала не лучшим образом.

Грейвинг была поражена не меньше Брендона, когда Ивард вдруг подал голос:

– У меня есть кое-что.

Брендон резко обернулся. Грейвинг тоже удивленно покосилась на брата, который ни разу еще на её памяти не делился информацией с незнакомым человеком. Он и вопросы-то задавал очень и очень редко.

– Хотите посмотреть на принадлежавшую ему вещь? – продолжал Ивард. – Я всегда ношу её с собой. – Голос его срывался от волнения, но он полез во внутренний карман куртки.

Брендон кивнул, одарив Иварда одной из своих вежливо-непроницаемых улыбок.

– Еще бы, – ответил он.

Ивард улыбнулся, и тут же над головой прозвучал знакомый сигнал.

– Скоро выход, – пробормотал он. – Вот.

Он вытащил руку из кармана – на ладони его лежал маленький, скомканный предмет.

Грейвинг удивленно подняла брови. Ивард никому, кроме нее, никогда не показывал свое сокровище – единственную вещь, которой он дорожил.

Взгляд её перебегал с шелковой ленты в красную и серебряную полоску на лицо Брендона и обратно. Лицо его не изменило выражения, когда он взял ленту из рук Иварда, только напряглось немного.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил Крисарх, сжав ленту в руке.

Грейвинг перевела взгляд на ленту в руке у Крисарха. Наградную ленту Лучшему Пилоту, награду, выдаваемую только Военно-Космической Академией на Минерве. На ленте значилась только одна дата, 955 год – год, когда Маркхема и Крисарха исключили.

Ивард судорожно сглотнул, двинув кадыком на тощей шее.

– Он рассказывал, когда дал её мне. И рассказывал некоторые из штук, которые вы с ним вдвоем вытворяли там. – Он даже прищурился от удовольствия при воспоминании об этом. – Он мне это дал, когда мы выбрались из одной переделки. Я там помог немного, пилотируя шлюпку. Он сказал, меня наградили бы такой, если бы я учился в Академии. – Он вздохнул и трогательно сдвинул свои почти невидимые на лице брови. – Он меня учил.

Брендон положил ленту Иварду на ладонь, и тот бережно спрятал её в карман.

– Как ты попал к нему в команду? – спросил Брендон.

Бледная кожа Иварда порозовела, и он осторожно покосился на Грейвинг. Брендон рассеянно посмотрел туда же. Она поняла, что он до сих пор не замечал ее.

– Мы беглецы, – ответил Ивард, и сестра его надеялась, что Аркад услышит гордость в его голосе. – Я и Грейвинг. Меня приписали к шахте, когда мне исполнилось десять, и, когда мне надоели битье и ползанье по трубам, я взял и сбежал. Пробавлялся воровством, пока Грейвинг меня не отыскала. Она тоже сбежала.

– С планеты? С корабля?

– Нет, – мотнул головой Ивард. – Не с корабля.