Татьяна Тарасова - Небо для талисмана

- Ты ведь не бросишь меня, Дигон? - робко пробормотал рыжий, заглядывая в холодные синие глаза. - Я не смогу сам... Я утону...

- Невелика потеря, - хмыкнул капитан, заходя в воду.

- Дигон! - в ужасе возопил Висканьо, простирая руки к безжалостному аккерийцу. - А как же я? Ты забыл, что я талисман? Не оставляй меня! Я пропаду без тебя, Дигон! Дигон и не собирался бросать рыжего на произвол судьбы, но тот орал без остановки, и перекрикивать его не было нужды. В конце концов, должен же он когда-нибудь заткнуться.

- А если б я был медальоном на цепочке, я бы висел у тебя на шее, правда? Но я же не виноват, что боги создали меня человеком! Подожди, Дигон! Мысленно аккериец испросил у Митры терпения, ибо его так и подмывало вернуться на берег и свернуть шею истеричному талисману, у которого даже не хватало ума понять, что Дигон отдал ему свой мешок, а значит, и оставлять его тут не намеревался.

- О, всемогущий Стах! - тем временем воззвал рыжий к более высокой инстанции. - Образумь жестокосердого сына твоего! Наставь его на путь истинный! Стах и его жестокосердый сын хранили молчание, причем последнему сие было нелегко: терпение никогда не входило в список его добродетелей, и если б вместо тощего мальчишки на берегу сейчас стоял парень поздоровее, Дигон давно заткнул бы ему рот его же собственными штанами.

- Скажи, скажи ему, Стах! - никак не мог угомониться талисман. Пусть он возьмет меня с собой! В отчаянии Виви даже забрел по колено в реку, с содроганием ощущая нежные прикосновения кувшинок и распластанных на воде шершавых листьев. Холодная муть, лежащая перед ним, пугала его не меньше, чем царство Бургана. Когда он плыл по ней, накрепко привязанный к доске, он был спокоен, так как уже простился с жизнью и спасения не ждал. Но сия неприятность давно миновала, и теперь Висканьо очень хотелось жить, причем обязательно рядом с капитаном - пусть подобно плющу паразиту, обвившемуся вокруг мощного дерева, зато в безопасности. Наконец талисман решился и, крепко зажмурив глаза, сиганул в реку; колотя по воде мешком, он в три рывка достиг широких плеч аккерийца, вцепился в них мертвой хваткой. Сердце его мелко дрожало, икры свело судорогой, но, обладай рыжий хвостом как собака, он бы им сейчас с удовлетворением вилял. Дигон плавал как сам морской царь. Его могучий торс разрезал воду словно воздух, и с каждым взмахом руки по меньшей мере пять ладоней оставалось позади. Как только Висканьо пришел в чувство, он тут же начал наслаждаться плаванием, гордо поглядывая по сторонам. Увы, никого не было ни на том берегу, ни на этом; никто не видел, как быстро и красиво пересекает бурный Колот Висканьо Приносящий Счастье И Отвергающий Ошибку. Правда, сейчас бурный Колот был тих и уныл, но сие не могло поколебать высокого состояния духа маленького талисмана. В голове его зарождались рифмы, и самые прекрасные слова, когда-либо придуманные человеком, нанизывались одно на другое, в конечном счете образуя великолепную оду реке, силе капитана и первозданной тишине природы, снова вступившей в свои права после того, как утихло эхо от диких воплей рыжего. Дигон же, выйдя на берег, с трудом отцепил от своих плеч тонкие и сильные пальцы Виви, что впился в него будто спрут и никак не желал оторваться, потом отобрал у него свой мешок. Все, что находилось внутри мешка, промокло насквозь, начиная от плаща делопроизводителя и кончая сапогами глухонемого. Только кинжал, зажатый аккерийцем в зубах, да меч, который он не отдал на сохранение Висканьо, а держал сам в левой руке, подъятой над водой, остались сухи. Аккериец ещё раз испросил у Митры терпения, но, не имея того же, чтобы дождаться, пока солнечный бог соблаговолит выполнить его просьбу, злобно толкнул рыжего обратно в Колот. Короткий всплеск возвестил о том, что цель его достигнута, а чуть более протяжный визг - что талисман все же остался жив. Свершив сей акт возмездия, Дигон сплюнул в сторону реки и снова зашагал на Запад. Теперь он шел в одной набедренной повязке, и, хотя никто уже не принял бы его за странствующего инфанта или рыцаря, свои преимущества в подобном одеянии были: свобода передвижения и свобода от прошлого. Дигон словно вновь превратился в аккерийского волчонка, впервые покинувшего родину в поисках приключений. Тогда за его спиной был только один бой - штурм канталской крепости Венариум, зато впереди... Сражения, драки, любовь, плен, и опять сражения и драки - все смешалось за последующие годы в одно, и сие для него называлось простым словом - жизнь. Он никогда не желал жить иначе.