Ярослав Кудлач - Сдохни, осклизлый ублюдок!

Я – улитка. Слизняк. Разумное брюхоногое.

Оттого что во мне центнер веса и полтора метра росту, суть не меняется. Равно как и человеческое отношение. Люди относятся ко мне в лучшем случае с гадливостью и жалостью, а в худшем…

В худшем они меня ненавидят.

Например, за мою медлительность. Их тошнит, оттого что я оставляю липкий след. Они издеваются над моей манерой втягивать глаза внутрь мантии каждые десять-пятнадцать секунд. Их злит, что на моем лице никогда не отражаются эмоции. Многим даже невдомек, что у меня вообще нет ни головы, ни лица. Они просто глазной псевдоторакс называют головой. А мозг-то у нас находится в спинном отделе. Строго напротив рта. Аккурат рядом с анальным отверстием. Хорошо, что люди об этом не догадываются…

Но какие клеят прозвища! Кусок мыла… Слякоть… Холодец… Ктулху недоделанный… А каптенармус в глаза называет осклизлым ублюдком. И рассказывает, как он меня ценит и любит, урода мягкого. А я не даю землянам кличек. Хотя бы потому, что общаюсь не словами. Мы кодируем хемо-электрические сигналы и транслируем их непосредственно в нервную систему собеседника. Слизь – отличный проводник. Мы способны трансформировать оболочку под разные условия, произвольно меняем длину инфомолекул, подгоняя их под цель. То есть под собеседника. Именно из-за этого умения я и нахожусь здесь, на земной исследовательской базе Дювелл-1. При всей своей гадливости и нетерпимости люди вынуждены считаться со мной. Потому что мы – единственные разумные, способные разговаривать с астероформисами Дювелла. Да-да, теми самыми. Земляне их прозвали «звездомедузами». Какое убогое мышление! Дювеллиане больше похожи на земных морских звезд, только двигаются быстро и невероятно пластичны. А информацией обмениваются, передавая друг другу кодированные электрические сигналы. То есть почти как мы.

Я редко покидаю рабочее место. В контактерской уютно и спокойно. Надо сказать, земляне – мастера по части техники. Они великолепно воссоздали атмосферу моей родной планеты. Стопроцентная влажность, температура – стабильные тридцать семь по Цельсию. Слабый серный раствор капает с потолка и приятно массирует кожу. Настоящий рай. Чего не скажешь о земной атмосфере. Долго в ней не просуществуешь, приходится до предела сгущать слизь и прятать глаза в мантию. Но я могу свободно перемещаться по станции. А люди заходят в контактерскую в прозрачных масках и защитных костюмах. Несмотря на большое количество кислорода, их легкие не способны дышать нашим воздухом. Земляне начинают задыхаться, кашлять, их глаза слезятся и краснеют. Зато атмосфера Дювелла очень похожа на земную, и они спокойно бродят по окрестностям без скафандра. Теперь-то можно, дювеллиане позволяют. Раньше наводили на людей ужас. Их земляне и сейчас побаиваются, но уважают. А меня презирают и ненавидят. Я – осклизлый ублюдок. Вялый урод. Ползучее недоразумение.

Впрочем, не для всех. Была одна человеческая самка, то есть женщина. Мне стоило больших трудов понять, что такое стабильный половой диморфизм, ведь мы, слизни, свободно меняем пол и нам странно, что люди так дорожат и гордятся своими органами размножения. Раньше я не пытался определить собственную половую принадлежность, но именно благодаря этой особе стал больше ощущать себя самцом. Мужчиной, на земном языке. Ни о каких контактах третьего рода речи нет. Земляне для меня столь же сексуальны, как для них осьминоги. Просто Рита… да, ее звали Ритой… просто Рита была единственным человеком, кто относился ко мне без предубеждения. И даже в шутку заигрывала со мной, как с существом мужского пола. Я превратился в самца ради нее, чтобы хоть немного сгладить отличия в психике людей и слизней. Мне казалось, так будет интереснее, но, вероятно, она и не заметила моих стараний. Зато я стал лучше чувствовать ее эмоции.

Она часто заходила в контактерскую – пообщаться. Садилась на край моего ложа, пошлепывала меня по влажному боку и легонько прикасалась к глазам с веселым присловьем: «Улитка, улитка, спрячь рожки!» Ее очень забавляло, как я рефлекторно втягиваю глаза под мантию. А потом мы начинали общаться. Собственно, общением это трудно назвать. Она говорила, сидя на губчатом матрасе, а я смотрел, как двигаются ее губы. Ведь я никогда не разговариваю с людьми. Все общение идет по компьютеру, к которому я подключен через нервные узлы. Подавая сигналы при помощи специально разработанной программы, я перекодирую и передаю информацию от астероформисов. Они протянули к моему закутку длиннейший кабель, который составили из собственных лучей и пропитали внутриполостной жидкостью. Странное, должно быть, я представляю зрелище с точки зрения человека: огромный слизень, утыканный электродами и с уходящим в пол толстым щупальцем на хвостовой части тела. По сути, я всего лишь посредник и переводчик. Но свою работу делаю хорошо.