Герберт Уэллс - Война миров (пер. Магур)

Долго я плыл по течению, измученный и усталый от всех этих ужасов. Даже на воде было очень жарко. Однако страх был сильнее, и я снова стал грести руками. Солнце жгло мою обнаженную спину. Наконец, когда за поворотом показался Уолтонский мост, лихорадка и слабость преодолели страх, и я причалил к отмели Мидлсекса и растянулся в изнеможении на траве. Было около четырех или пяти часов. Потом я встал, прошел с полмили, никого не встретив, и снова улегся под тенью забора. Меня томила жажда, и я сожалел, что не напился на реке.

Любопытно, что я злился на свою жену. Меня раздражало, что я должен был добраться до Летерхэда.

Я не помню уже, как встретился с викарием. Вероятно, я задремал. Я увидел, что он сидит рядом со мной, в выпачканной сажей рубашке, закинув вверх гладко выбритое лицо, и смотрит на легкие облачка, пробегавшие по небу. Небо было, как говорится, покрыто барашками, рядами легких перистых облаков, чуть окрашенных отблеском летнего заката.

Я привстал, и он обернулся ко мне.

— Нет ли у вас воды? — спросил я сразу.

Он покачал головой.

— Вы целый час все спрашивали воду, — сказал он.

Мы молча с минуту рассматривали друг друга. Вероятно, я показался ему странным: почти голый (на мне были только промокшие насквозь брюки и носки), красный от ожога, с лицом и шеей, черными от дыма. Он же казался совсем расслабленным, нижняя челюсть отвисла, а волосы спустились льняными завитками на низкий лоб. Большие светло-голубые глаза смотрели грустно. Он говорил отрывисто, смотря куда-то в пространство.

— Что такое происходит? — спросил он. — Что значит все это?

Я смотрел на него.

Он протянул белую тонкую руку и заговорил жалобно:

— Зачем все это допущено? Чем же мы согрешили? Я кончил утреннюю службу и прогуливался по дороге, чтобы освежиться и приготовиться к проповеди, — и вдруг огонь, землетрясение, смерть! Содом и Гоморра! Все труды пропали… Кто такие эти марсиане?

— А кто мы сами? — ответил я, откашливаясь.

Он обхватил свои колени и снова повернулся ко мне. С полминуты он смотрел молча.

— Я прогуливался по дороге, чтобы освежиться, — сказал он. — И вдруг огонь, землетрясение, смерть!

Он снова замолчал. Подбородок его почти касался колеи. Потом опять заговорил, размахивая рукой:

— Все труды… все воскресные школы… Что мы сделали? Что сделал Уэйбридж? Все исчезло, все разрушено. Церковь! Мы только три года тому назад ее перестроили — она исчезла, стерта с лица земли! Почему?

Новая пауза. И снова он заговорил как помешанный.

— Дым от ее пожарища будет вечно подниматься к небесам! — воскликнул он.

Его глаза блестели, костлявым пальцем он указывал на Уэйбридж. Я начал догадываться, что передо мной душевнобольной. Ужасная трагедия, свидетелем которой он был, — очевидно, он спасся бегством из Уэйбриджа, — довела его до сумасшествия.

— Далеко отсюда до Санбэри? — спросил я деловым тоном.

— Что же нам делать? — спросил он. — Неужели эти исчадия повсюду? Неужели Земля отдана им во власть?

— Далеко отсюда до Санбэри?

— А ведь только сегодня утром я служил раннюю обедню…

— Обстоятельства переменились, — сказал я спокойно. — Не отчаивайтесь. Есть еще надежда…

— Надежда?!

— Да, надежда, несмотря на все это разрушение.

Я стал излагать ему мой взгляд на наше положение. Он сначала слушал с интересом, но скоро впал в прежнее безразличие и отвернулся, его взор снова стал блуждающим.

— Это начало конца, — прервал он меня. — Конец! День Страшного суда!

Я старался его разубедить и встал, положив ему руку на плечо.

— Будьте мужчиной, — сказал я, — вы просто потеряли голову. Хороша вера, если она не может устоять перед несчастьем! Подумайте, сколько раз в истории человечества были землетрясения, потопы, войны и вулканы. Почему Бог должен был сделать исключение для Уэйбриджа? Ведь он не агент страхового общества.

Он молча слушал.

— Но как нам спастись? — вдруг спросил он. — Они неуязвимы, они безжалостны…

— Ни то ни другое, может быть, — ответил я. — И чем могущественнее они, тем разумнее и осторожнее должны быть мы. Я сам видел, как один из них был убит три часа тому назад.

— Убит! — воскликнул он, взглянув на меня, — Разве может быть убит вестник Божий?

— Я сам видел, — продолжал я. — Мы с вами попали как раз в самую свалку, только и всего.

— Что это за мигание в небе? — вдруг спросил он.

Я объяснил ему, что это сигналы гелиографа. Это люди стараются нам помочь. Мы находимся как раз посередине. Пока все спокойно. Это мигание в небе возвещает о приближающейся грозе. Вон там марсиане, а в стороне Лондона, там, за холмами около Ричмонда и Кингстона, под прикрытием зелени устроены траншеи и поставлены орудия. Марсиане пойдут по этой дороге…