Герберт Уэллс - Невидимый

— Это нечистая сила, — говорила мистрессъ Галль, — духи… Знаю… Въ вѣдомостяхъ читала… Столы и стулья скачутъ и пляшутъ…

— Выпей еще немножко, Дженни, — сказалъ Галль, — это тебя успокоитъ.

— Запри дверь и не впускай его, — продолжала мистрессъ Галль. Не впускай, когда воротится. Мнѣ и самой сдавалось… Могла бы, кажется, догадаться. И буркалы эти его вылупленные, и голова забинтованная, и въ церковь никогда не ходятъ, и бутылокъ такая пропасть. Ну, какому порядочному человѣку нужна такая пропасть бутылокъ? Вотъ и заворожилъ мою мебель и засадилъ въ нее духовъ! Добрую мою старую мебель! Въ этомъ самомъ креслѣ сиживала, помню, моя бѣдная матушка, когда я была еще малюткой. Подумать только, что оно теперь пошло противъ меня…

— Выпей еще, Дженни, — сказалъ Галль. Ты совсѣмъ разстроена.

Они послали Милли черезъ улицу, залитую золотистымъ свѣтомъ ранняго утра, разбудитъ кузнеца мастера Санди Уоджерса и сообщить ему, что, дескать, мистеръ Галль ему кланяется, а мебель ведетъ себя удивительно странно. Не зайдетъ ли мистеръ Уоджерсъ?

Мастеръ Уоджерсъ былъ человѣкъ знающій и догадливый. Онъ отнесся къ дѣлу очень серіозно.

— Провались я на этомъ мѣстѣ,- сказалъ онъ, — если тутъ не замѣшана нечистая сила. Ужъ куда жъ вамъ справиться съ такимъ народомъ!

Онъ пришелъ въ гостиницу сильно озабоченный. Хозяева просили его пройти первымъ въ комнату наверху; но онъ, повидимому, съ этимъ не спѣшилъ и предпочиталъ бесѣдовать въ коридорѣ. Изъ табачной дамочки напротивъ вышелъ приказчикъ мистера Гокстера и началъ отворять ставни. Его тотчасъ познали на совѣтъ, и онъ, само собою разумѣется, пришелъ. Способности англо-саксовъ къ конституціонному правленію выразились тутъ вполнѣ, говорили много, но не предпринимали ничего опредѣленнаго.

— Установимъ сначала факты, — предлагалъ Санди Уоджерсъ. Рѣшимъ правильно ли мы поступимъ, коли взломаемъ эту дверь? Коли дверь не взломана, ее всегда можно взломать, но коли дверь взломана, ее ужъ ни какъ нельзя сдѣлать невзломанной.

И вдругъ совершенно неожиданно дверь распахнулась сама собой, и, ко всеобщему удивленію, на лѣстницѣ показалась закутанная фигура незнакомца; онъ спускался внизъ, пристально глядя на присутствующихъ болѣе чѣмъ когда-либо слѣпымъ и темнымъ взоромъ своихъ непомѣрно огромныхъ стеклянныхъ глазъ. Медленно, какъ деревянный, сошелъ онъ съ лѣстницы, все продолжая смотрѣть, прошелъ по коридору и остановился.

— Глядите! — сказалъ онъ, и, слѣдуя указанію его обтянутаго перчаткой пальца, они увидали бутылку сассапарели у самой двери потреба.

Незнакомецъ вошелъ въ пріемную, и быстро, внезапно, злобно захлопнулъ дверь передъ самымъ ихъ носомъ.

Никто не сказалъ ни слова, пока не замерли послѣдніе отголоски этого звука; всѣ молча смотрѣли другъ на друга.

— Ну, ужъ чуднѣе этого… — началъ мистеръ Уоджерсъ и не окончилъ фразы.

— На вашемъ мѣстѣ я бы пошелъ и поразспросилъ бы его, — продолжалъ онъ черезъ минуту, обращаясь къ мистеру Галлю, — потребовалъ бы объясненія.

Но не такъ-то легко было склонить хозяйкина мужа на это предпріятіе. Наконецъ, онъ все-таки постучался въ дверь и отворилъ ее.

— Извините… — началъ было онъ.

— Убирайся къ чорту! — въ то же мгновеніе заревѣлъ незнакомецъ дикимъ голосомъ, — убирайся и дверь затвори!

Такъ и покончилось это краткое объясненіе.

Незнакомецъ ушелъ въ маленькую пріемную гостиницы около половины шестого утра и пробылъ до полудня, опустивъ шторы и запершись. Послѣ пріема, оказаннаго мистеру Галлю, никто не рѣшался пойти.

Все это время незнакомецъ, повидимому, ничего не ѣлъ. Три раза онъ звонилъ, въ третій разъ громко и отчаянно, но никто не явился на его звонокъ.

— Очень нужно! — говорила мистрессъ Галль. Ругатель этакій! Вотъ тебѣ и «Убирайся къ чорту»!

Вскорѣ пронеслась смутная молва о кражѣ въ домѣ священника, и оба происшествія были сопоставлены, Галль въ сопровожденіи Уоджорса пошелъ къ судьѣ, мистеру Шатлькоку, за совѣтомъ. Наверхъ никто не отваживался. Что дѣлалъ въ это время незнакомецъ — неизвѣстно. Иногда онъ начиналъ нетерпѣливо бѣгать изъ угла въ уголъ, раза два разражался громкими ругательствами, рвалъ какую-то бумагу, колотилъ бутылки.

Несмотря на всеобщій испугъ, маленькая кучка любопытныхъ постепенно росла. Явилась мистрессъ Ройстеръ, нѣсколько веселыхъ парней, щеголявшихъ черными куртками домашняго приготовленія и бѣлыми галстуками, — въ честь Духова дня, — присоединились къ толпѣ, задавая сбивчивые и нелѣпые вопросы. Молодой Арчи Гарнеръ отличился: онъ зашелъ со двора и попытался заглянуть подъ опущенныя шторы. Видѣть онъ ничего не могъ, во притворился, что видѣлъ. Вскорѣ присоединилась къ нему и прочая айпингская молодежь.