Пол Андерсон - Легко ли быть царем

Все было наверняка сложнее. И если Кит вообще остался жив, он должен был объявиться здесь, в центре цивилизации.

— Шестнадцать лет назад? — Крез подергал себя за бороду. — Тогда меня в Персии не было. Но знамений в том году здесь хватало — ведь именно тогда Кир покинул горы и занял свой законный трон в Аншане. Нет, Меандр, я ничего об этом не знаю.

— Я жаждал найти этого человека, — начал Эверард, — потому что оракул… — И так далее, и тому подобное.

— Ты можешь расспросить слуг и горожан, — посоветовал Крез. — А я задам этот вопрос при дворе. Пока ты поживешь здесь. Возможно, сам царь пожелает увидеть тебя: чужестранцы всегда вызывают у него интерес.

Вскоре беседа оборвалась. С довольно кислой миной Крез пояснил, что персы предпочитают рано ложиться и рано вставать и что на заре он уже должен быть в царском дворце. Раб провел Эверарда обратно в его комнату, где патрульный обнаружил симпатичную девушку, которая ждала его и многообещающе улыбалась. На миг он замер в нерешительности, вспомнив про день, который наступит через двадцать четыре сотни лет. Но — к черту все это! Человек должен принимать все, что боги пожелают ему ниспослать, а боги, как известно, не слишком щедры.

Не прошло и часа после рассвета, как на площадь вылетел отряд кавалеристов; осаживая коней, они выкрикивали имя Меандра Афинянина. Оставив завтрак, Эверард вышел во двор. Окинув взглядом ближайшего к нему серого жеребца, он сосредоточил внимание на всаднике — суровом бородатом мужчине с крючковатым носом, — командире этих стражников, прозванных Бессмертными. Отряд заполнил площадь: беспокойно переступали кони, колыхались плащи и перья, бряцал металл, скрипела кожаная сбруя, а полированные латы сверкали в первых солнечных лучах.

— Тебя требует к себе тысячник, — выкрикнул офицер. Персидский титул, который он на самом деле назвал — «хилиарх», — носил начальник стражи и великий визирь империи.

На минуту Эверард застыл, оценивая ситуацию. Его мускулы напряглись. Приглашение было не очень-то сердечным, но он вряд ли мог отказаться, сославшись на другие срочные дела.

— Слушаю и повинуюсь, — произнес он. — Позволь мне только захватить небольшой подарок, чтобы отблагодарить за оказанную мне честь.

— Хилиарх сказал, что ты должен прийти немедленно. Вот лошадь.

Лучник-караульный подставил ему сложенные чашечкой руки, но Эверард вскочил в седло без посторонней помощи. Уметь это было весьма кстати в те времена, когда стремян еще не изобрели.

Офицер одобрительно кивнул, одним рывком повернул коня и поскакал впереди отряда; они быстро миновали площадь и помчались по широкой улице, вдоль которой располагались дома знати и стояли изваяния сфинксов. Движение было не таким оживленным, как возле базаров, но всадников, колесниц, носилок и пешеходов хватало и здесь; все они торопливо освобождали дорогу: Бессмертные не останавливались ни перед кем. Отряд с шумом влетел в распахнувшиеся перед ним дворцовые ворота. Разбрасывая копытами гравий, лошади обогнули лужайку, на которой искрились фонтаны, и, бряцая сбруей, остановились возле западного крыла дворца.

Дворец, сооруженный из ярко раскрашенного кирпича, стоял на широкой платформе в окружении нескольких зданий поменьше. Командир соскочил с коня и, повелительно махнув рукой, зашагал вверх по мраморной лестнице. Эверард последовал за ним, окруженный воинами, которые на всякий случай прихватили из своих седельных сумок легкие боевые топорики. При их появлении разодетые и наряженные в тюрбаны дворцовые рабы попадали ниц. Вошедшие миновали красно-желтую колоннаду, спустились в зал с мозаиками, красоту которых Эверард был тогда не в состоянии оценить, а потом прошли мимо шеренги воинов в комнату, разноцветный сводчатый потолок которой поддерживали стройные колонны; сквозь стрельчатые окна сюда проникало благоухание отцветающих роз.

Бессмертные согнулись в поклоне.

«Что хорошо для них, то хорошо и для тебя, сынок», — подумал Эверард, целуя персидский ковер.

Человек, лежавший на кушетке, кивнул.

— Поднимись и внемли! — произнес он. — Принесите греку подушку.

Солдаты застыли около Эверарда. Нубиец с подушкой в руках торопливо пробрался вперед и положил ее на пол перед ложем своего господина. Эверард, скрестив ноги, сел на подушку. Во рту у него пересохло.

Хилиарх, которого Крез, как он помнил, назвал Гарпагом, наклонился вперед. Тигриная шкура, покрывавшая кушетку, и роскошный красный халат, в который был закутан сухопарый мидянин, подчеркивали его стариковскую внешность — длинные, до плеч, волосы стального цвета, изрезанное морщинами смуглое горбоносое лицо. Но глаза, которые внимательно рассматривали пришедшего, старыми не были.