Кирилл Шарапов - Падающего толкни

И тут он попал в мастерскую вед, там где в нави срытой от остального мира тонкой пленкой бытия он повелевал энергией. И как тогда в БРДМе две зеленые нити мельтешили перед глазами. Кир увидел призрачный золотой рисунок, висящий в воздухе. И отчаянным усилием он просто наложил две зеленые нити на висящий в воздухе призрачный рисунок веды. Яркая вспышка, и Кир понял, что снова видит, боль в теле исчезла, а Татарин все еще с трудом замахивается для заключительного удара. Он тяжело дышит, лицо сплошная кровавая маска. Кир не стал ждать удара, а просто поднырнул под него и апперкотом отправил кабатчика в нокдаун.

— Прости, — мысленно прошептал он, — но я просил тебя уйти с дороги.

Перешагнув через поверженного противника, который уже начал подниматься. Кир взял Ольху за руку и надел браслет. Веда, которую он создал, залечила раны, но ничего не могла поделать с выбитой челюстью и кровавой маской на лице. Сейчас он не походил на жениха. Он напоминал упыря, только что оторвавшегося от разорванного в клочья тела жертвы. Кто-то протянул девушке мокрую тряпку, и она собственноручно и очень бережно начала обтирать его лицо от крови. Веда, конечно, не затянула раны, а просто остановила кровь, а вот с синяками, которые только должны были сформироваться, она справилась играючи. Деревенский доктор, которого все звали лекарь, аккуратно, хорошо поставленным ударом, вправил челюсть и смазал рассеченную бровь какой-то не шибко хорошо пахнущей мазью.

— К утру ничего не останется, — подвел он итог своей работы, — а вот говорить вам пока придется поменьше.

Кир кивнул. Ольха стояла рядом, мать обрядила ее в длинную полупрозрачную домотканую рубашку, и с беспокойством смотрела на своего мужа.

— Выбор сделан, — громко произнес Татарин, уже пришедший в себя после спарринга. — Счастья молодым!

Вся зала, подняв кружки и даже небольшие крынки, дружно подхватила брошенный клич. Кир окинул их взглядом и благодарно кивнул. Надо сказать, что ненавидящих взглядов стало меньше, как, впрочем, и равнодушных. Да, он остался техником, но благодаря Ольхе он стал одним из них, диких лесовиков, с интересной новой, частично старой, культурой. Жевать было больно, но пирог с грибами все равно пришлось пробовать. Как объяснил Татарин, это традиция, все молодые обязаны попробовать его пирог. После окончания спарринга трактирщик первый поздравил молодых. Он и раньше не испытывал особой неприязни к Скифу, а после того, как тот его свалил, так вообще неприязнь пропала. Этот простой здоровый мужик верил в две вещи: в силу и в крепкое мужское слово.

— Ты использовал веду? — тихо спросил Денис, когда Кир собирался уже уйти, влекомый Ольхой.

Скиф кивнул.

— Но не для борьбы, а чтобы излечится.

— Я почувствовал, — тихо, чтобы не слышали остальные, сказал ведун, — но не успел понять, когда ты это сделал. Ведь даже на простейшие веды у тебя уходило не меньше часу. А тут мгновение.

Кир пожал плечами. Ведун кивнул и растворился в толпе. А Кир выскочил за дверь, за которой еще мгновение назад скрылась Ольха.

— Куда ты меня ведешь? — тихо спросил он.

— В мой мир, в мой дом, в твой покой, — тихо прошептала она.

— Если я продолжу эксперименты с ведами, покоя тебе не видать, — между прочим подумал Кир. Но сейчас его слабо интересовали энергия и веды. Сейчас его занимала только женщина, идущая впереди него в легкой длинной рубашке, повторяющей контуры ее тела.

Вскоре они подошли к небольшому дому.

— Традиции нужно чтить, — тихо сказала Ольха.

Кир вопросительно уставился на девушку.

— Перенеси меня через порог, — звонко засмеявшись, произнесла она. — А знаешь, в чем смысл этого действа?

Кир отрицательно мотнул головой.

— Мужчина вносит в дом хозяйку и ставит ее на пол посреди комнаты, тем самым подчиняя ей дом. А если женщина переступает через порог, то она вносит за собой старые неурядицы.

Скиф довольно легко подхватил ее на руки и, толкнув ногой дверь, переступил порог. В доме вкусно пахло свежим деревом, и больше ничем.

— Это совершенно новый дом, — тихо сказала она. — Его стали строить спустя два дня, как ты помог мне бежать. Я уже тогда убедила мать.

— Я знаю, — тихо прошептал Скиф. — Скажи мне, что мне делать дальше.

— Сними рубашку и принеси вон тот таз, — ласково попросила она. — Налей воды.

Кир выполнил. Ольха переступила и встала в деревянный таз.

— А теперь тебе придется вымыть меня.

Скиф кивнул и взял мочалку, которая плавала в тазу, принялся аккуратно смывать ритуальный рисунок. Девушка под его руками просто млела от удовольствия. Ее явно возбуждали его руки. После того, как последний рисунок был смыт, она взяла его за руку и повела к постели.