Захар Петров - Чистилище

- Ещё немного, и я бы расценил ваши действия, как неподчинение приговору следователя и возбудил бы дело в отношении вас. Какой вы пример подаёте своим солдатам?

Командир убров молчал.

8.

Они возвращались тем же путём. Поначалу чувство справедливого возмездия приглушило Верину боль, но когда они проходили мимо Мегабанка, весь ужас необратимой утраты навалился на неё с новой силой. Она стала плакать. Папа ей говорил: «Когда тебе грустно – молись. Когда тебе страшно - молись. Когда не можешь молиться – молись». Вера, всхлипывая, стала шептать молитву, сжимая в ладошке висящий у неё на шее крестик.

Следователь шёл уже не впереди, а вместе со всеми. Услышав Верин шёпот, он холодно спросил:

- Что ты делаешь?

- Молюсь.

- Кому?

- Богу.

- Какому богу? Тому же, которому молятся чистильщики?

- Нет, тому которому молится… молился мой папа.

- Твой папа и чистильщики молились одному Богу, читали одну Библию, носили одинаковые кресты, и метили попасть в один и тот же рай.

Вера молчала. Недетские мысли медленно ворочались в её голове. До сих пор она на веру принимала всё, что ей говорил папа. Но папа часто ей говорил «не знаю». Следователь, похоже, знает всё. Папа не смог защитить маму, сестру, брата, себя и всех, кто жил в посёлке. Папа часто ошибался. Значит, он мог ошибаться и во всём остальном. Следователь, конечно, не ошибается никогда – он просто не способен допускать ошибки. Как мог Бог услышать молитвы чистильщиков и уничтожить их посёлок? Значит, Бог помогает чистильщикам или… Следователь точно знает всё. Вера резко спросила:

- Мои мама и папа в раю?

Следователь молчал.

- Ответьте, Бог есть?

- Нет.

- А что есть? Ведь кто-то помогает вам убивать чистильщиков. Что-то же есть такое?

- Есть! Сила и Закон!

Спокойные и уверенные слова следователя мигом выжгли в Верином сердце и без того сомнительную надежду увидеть «где-то там» своих родных. И всё же ей стало спокойней. «Сила и Закон» - такие простые и вместе с тем мощные слова. Вера дёрнула со всей силы крестик, висевшей на её шее на бечёвке, имеющей множество узелков. Бечёвка была ветхой, несколько раз рвалась раньше. Она сначала хотела выбросить крестик. Но потом, посмотрев на эту незамысловатую деревянную поделку, которую когда-то для неё, ещё совсем крохотной, сделал отец, передумала. Она сунула крестик в карман и тут же нащупала ножик, подаренный ей убром, - предметом более ценным и придающим реальную уверенность в отличии от этого деревянного перекрестья. С разрывом бечевки она порвала со всеми своими сомнениями и неожиданно сказала идущему рядом мужчине:

- Я хочу быть такой, как вы.

- Какой?

- Я хочу быть следователем.

- Женщины не бывают следователями.

- Я буду следователем, - уверенно сказала Вера.

- Хмм.. Посмотрим, - ответил следователь, прибавив шаг и дав тем самым понять, что больше не желает общаться с девчонкой.

- Куда мы идём? - спросила Вера, еле поспевая за следователем. Час назад он о чём-то переговорил с командиром убров и, забрав девочку, отделился от основного отряда. Они шли тесными переходами.

- Я веду тебя к своему знакомому. Ты же не хочешь в приют?

Вера, поборов стеснение, попросила:

- Сделайте меня своей дочкой.

- У следователей не бывает дочек.

- Как нет дочек? А сын у вас есть, или жена?

- У следователей не бывает ни сыновей, ни жён, ни дома. Не отставай…

- А что есть у следователей?

- У следователей есть Сила и Закон.

Следователь второй раз произнёс эту магическую формулу.

1.

Следователь привёл Веру на стоянку кочевых диггеров. Бригадир Антончик был удивлён поступку следователя:

- Кто тебе этот ребёнок?

- Никто.

- Поясни.

- Её родителей и весь её посёлок убили чистильщики.

- Они уже и на посёлки нападают?

- Их становится всё больше.

- Сначала ленточники, теперь чистильщики…

- Но вы ж не вмешиваетесь.

- Ты знаешь наши взгляды.

- Они неправильные…

Антончик примиряющее перебил следователя:

- Всё-всё… Не будем начинать старый спор. В конце-концов Республика оставила свободу диггерам и мы, к тому же, являемся союзниками Республики.

- Это так, но в Республике бытует мнение о необходимости отмены этой свободы и принудительного присоединения бригад.

- По-моему, ты преувеличиваешь. Республика должна помнить, какую цену диггеры заплатили за победу в Последнем Бое.

- Во всяком случае я это помню. Кстати, эту битву Последним Боем продолжают называть только диггеры. У нас принято называть её Великим Боем, потому что он оказался далеко не последним. Ведь даже вы до сих пор воюете с ленточниками.