Артур Кларк - Свидание с Рамой [Город и звезды. Свидание с Рамой]

Теперь оно, распавшееся на клетки, сможет, наконец, отдохнуть, а его символ веры отправится туда, где почили миллионы других верований, полагавших себя вечными…

…Олвин ничего не делал для управления машиной. И все же они поднимались и поднимались, пока весь Лиз не распростерся под ними — зеленый остров в охряном море. Никогда раньше Олвин не забирался так высоко. Когда, наконец, корабль замер, внизу под ними лежала вся Земля. Лиз теперь был совсем крохотным — изумрудное пятнышко на ржавом лике пустыни. А далеко, у самого закругления этого полуосвещенного шара, что-то сверкало, будто рукотворный драгоценный камень. Таким Хилвар впервые увидел Диаспар.

Они долго сидели, наблюдая, как Земля поворачивается под ними. Олвину хотелось бы показать властителям в Лизе и Диаспаре весь этот мир таким, каким он его видел сейчас.

— Хилвар, — наконец выговорил он. — А ты уверен, что то, что я делаю, правильно?

— На мой взгляд, ты прав, — медленно сказал Хилвар. — Наши два народа были разделены слишком долгое время… — Это правда, подумалось ему, хотя он и понимал, что личные его ощущения все еще противоречат такому ответу.

С уверенностью, которая выходила за пределы логики, Олвин знал, что благополучие народа требовало сосуществования двух культур. В этом случае индивидуальное счастье окажется на втором плане. На момент человечество ясно представилось ему чем-то куда более драгоценным, нежели просто фон его собственного бытия.

Мир под ними продолжал свое бесконечное вращение. Чувствуя настроение друга, Хилвар молчал, пока, наконец, Олвин сам не нарушил застоявшуюся тишину.

— Когда я в первый раз ушел из Диаспара, я понятия не имел — а что же я надеюсь найти? — сказал он. — Тогда меня вполне мог удовлетворить Лиз, и он меня порадовал, но теперь все на Земле кажется таким маленьким… Каждое сделанное мною открытие порождало все более серьезные вопросы, открывало более широкие горизонты… Где, где все это кончится?

— Робот сказал мне, что этот корабль может достичь Семи Солнц, — продолжал Олвин. — Как ты считаешь — отправиться мне туда?

— А ты что же — полагаешь, что мне удастся тебя отговорить? — вопросом негромко ответил Хилвар.

Олвин улыбнулся:

— Это не ответ. Кто знает, что лежит там, в пространстве? Может, Пришельцы и покинули Вселенную, но в ней могут оказаться и другие разумные существа, враждебные Человеку…

— С какой же стати им быть враждебными? — удивился Хилвар. — Этот вопрос наши философы обсуждали на протяжении веков. По-настоящему разумная раса просто не может быть враждебной разуму.

— Отправишься со мной? — спросил он, отлично сознавая, чего именно он просит.

Хилвар пристально посмотрел на него.

— Мог бы и не спрашивать, — ответил он. — Я сообщил маме и всем друзьям, что улетаю с тобой, и это было добрый час назад!

Они находились очень высоко, когда Олвин кончил отдавать роботу последние распоряжения. Корабль к тому времени почти остановился, и Земля лежала в тысяче миль под ним, едва не закрывая все небо. Вид у нее был какой-то неуютный.

Пауза затянулась, как если бы робот тщательнейшим образом проверял органы управления и многочисленные электрические цепи, которыми не пользовались на протяжении целых геологических эпох. Затем раздался какой-то очень слабый звук — первый, который Олвин услышал от этой машины. Это было едва различимое пение, оно быстро меняло тон — от октавы к октаве, забираясь все выше и выше, и вот уже ухо было не в состоянии его воспринимать. Они не почувствовали никакого изменения в движении корабля, но внезапно Олвин обратил внимание, что звезды поплыли по экрану. Снова появилась Земля — и откатилась назад… появилась опять, но уже в другом ракурсе. Корабль охотился за своим курсом, крутясь в космосе, как крутится стрелка компаса, когда она ищет север. Несколько минут небеса рыскали вокруг них, пока, наконец, корабль не остановился — гигантский снаряд, нацеленный на звезды. В самом центре экрана во всем своем радужном великолепии лежали Семь Солнц.

От Земли теперь остался лишь самый краешек — тонкий серпик месяца, отороченный золотом и пурпуром заката.

Ни звука не раздалось, когда произошел этот внезапный рывок, который на миг замутил зрение, но Земля исчезла, словно чья-то гигантская рука просто смела ее с небосвода. Они оказались одни в космосе — только они и звезды, да странно съежившееся Солнце. Земля пропала, как будто ее никогда и не было.