Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1926 № 06

Выражение лица и голос Фурга не допускали возражений. Робер ничего не ответил, посмотрел вслед капитану и направил «Звезду Волн» к загадочному судну.

Вечером к нему подошли поближе; оно не давало ответа ни на призывные сигналы, ни на крики команды; не оставалось никакого сомнения, что это разбитое судно. Паруса не были закреплены и праздно болтались, как тряпки. Никто им не управлял. Палуба и мостик были пусты. Покинутое на волю судьбы, судно должно было стать добычей того, кто его найдет.

Фург поднялся на палубу. В его правом кармане лежали два револьвера и запас патронов. В левом — пачка свечей, клубок ниток, хороший нож, табак, огниво. Вот и весь багаж. Настоящему моряку ничего больше и не надо.

Когда вельбот под'ехал к неподвижному бригу, Фург, взобравшись на покинутое судно, отослал людей обратно:

— Оставайтесь там до утра, что бы ни случилось. Это судно — загадка. Мне никого не надо.

Фург ничего не боялся. Ему, однако, было известно, с какими неожиданностями можно встретиться на море. Взойдя на пустой мостик, он вооружился револьверами. Одну руку направил вперед, другую выставил сзади. А сам тем временем осматривался. Все было тихо.

— Недурной бриг! — тихо проговорил он. — Не совсем новый, но в порядке. Все снасти на месте, четыре-пять человек отлично справятся с судном. Все отлично, прилажено, все под рукой. Но почему не поставлены паруса? Почему судно брошено? И сраженья тут, видимо, не было! Ничего не поломано, все в порядке, не видно следов крови! Паруса все целы! Чорт возьми! Забросить судно, которое само просится в плаванье!

Фург предвидел загадку, но надеялся быстро ее решить. А между тем, все было непонятно. Осторожно подвигаясь, он направился к корме корабля, туда, где должна была находиться каюта капитана. Он нисколько бы не удивился, если бы нашел там его труп. Это все-таки была бы разгадка. Но в каюте на столике стояла пустая чашка, пустая сахарница, лежала неразвернутая салфетка, нетронутый прибор. Все указывало на то, что готовились к раннему завтраку. Недоставало только человека. В открытом ящике видна была морская аптечка. Сквозь открытый люк над самым столом Фург увидел потемневшее небо. Блестела звездочка.

— Надо зажечь свечу. Мертвецы где-нибудь в другом месте.

Он сошел на палубу. Все было тихо и пустынно. Он уже начинал ко всему готовиться. Бриг слабо покачивался на волнах. Брасы натягивались, реи скрипели. Ничего не было слышно, кроме этих сухих и коротких звуков. Однако, какая-то жизнь чувствовалась на бриге. Словно кто-то притаился. Ему послышалось, что кто-то рычит, визжит, стонет. Левая рука Фурга, державшая свечу, покрылась потом, правая нервно сжимала револьвер.

— Ну вот, теперь уж мне начинает чудиться! — бормотал он, освещая свечей все закоулки. — Ведь нет же ни одной живой души. Не приведения ли это уж хохочут и визжат, как обезьяны в лесу? Надо спуститься в трюм. Если и там никого не окажется, то бриг мой! Да, мой! А тут должно быть не мало всякого добра. Но кто ж это шевелится там, сзади?! Выходи, мерзавец, мне надоело дрожать! Выходи же, выходи! Где ты? Вот тебе, вот и вот еще!

Три выстрела прервали тишину мертвой ночи. Пули пробили фальшборт, очень далеко одна от другой. Последовало ужасное молчание. Фург осветил свечей дыры, но не видел ничего, кроме трех черных точек. Очень высоко, наверху мачты, скрипел такелаж… Бриг жил таинственной жизнью.

— С ума я, что ли, схожу! — пробормотал Фург, снова заряжая револьвер. Будь кто-нибудь передо мной, я бы его укокошил, и рука бы не дрогнула. А тут приходится стрелять на ветер! Никого тут нет, на этом бриге, слышишь ты? Кроме тебя нет никого, и бриг тебе принадлежит. Удержи ка свое сердце, а то оно что-то расшалилось. Лучше сойдем поскорее в трюм, посмотрим, не спрятался ли кто там. А потом можно выйти на палубу, там раскурить трубочку.

Фург спустился. Как опытный моряк, он без труда нашел трапы и люки, ведущие в трюм. Оттуда доносился крепкий запах драгоценного дерева. Темные, крепкие доски свалены были плотной кучей. Это было целое богатство. Пришлось итти согнувшись, так как трюм был битком набит. Свеча бросала слабый свет в этот таинственный сумрак, полный благоухания.

Между тем, сверху доносились неопределенные, необ'яснимые, непонятные звуки. Что это? Топот ли чьих-то невидимых ног? Скрип ли мачт и снастей? Фург поминутно останавливался, прислушиваясь и сжимая револьвер. В ушах у него шумело, сердце готово было выпрыгнуть.