Михаил Зуев-Ордынец - Всемирный следопыт, 1929 № 09

— Ну, то-то же, — успокоился заставный капитан. — Труд здесь всегда прокормит, только по-хорошему, по-человечески работай, а не так, как сейчас: компании деньги загребают, а индейцы да и белые трапперы тоже с голоду дохнут. Не-ет, раньше лучше было.

Заставный капитан помолчал, рассеянно дергая мандаринские свои усы.

— Как оглянешься на прошлое, — продолжал он, — на сердце светлее становится. Чище, раньше мы жили, честнее, милейший мой. Когда прибыл я сюда, белых на всю центральную Аляску не более двадцати-тридцати человек было. Помню, раз в форту святого Михаила поймал я русского при воровстве с поличным. И сейчас его, раба божьего, вытурил из поселка в тундру без кремня, трута, без золотника пищи. А в другой раз вора, тоже белого, зашили в медвежью шкуру и выпустили на него псов. Загрызли конечно. Морщитесь? Жестоко-де? Да как же иначе-то, оглобля с суком? Нужно же было показать краснокожим, каковы мы, белые. Ведь они нас за богов считали.

— Ну, а как с индейцами ладили? — спросил траппер. — Здорово их притесняли?

— Всяко бывало. Сами знаете, милейший мой, что для нас, трапперов, «индюк» первый человек. С ним охотишься, с ним в одном зимовье спишь, с ним же иной раз последним куском делишься. И после этого станет он для тебя вроде брата родимого, только окраски другой. А их благородия зверствовали, надо уж правду говорить. Когда я в Аляску прибыл, как раз восстали индейцы. Соединились все юконские племена и племена южного побережья под главенством Хромого Волка. Этот краснокожий Наполеон не раз и не два по всем правилам тактики и стратегии расколотил наших вояк. Обозлился губернатор и сформировал «налетные отряды». Пошла в эти отряды всякая дрянь каторжная. Окружили тысячи две краснокожих на среднем течении Кускоквима и что же, черти огалтелые, сделали! Бить не били, но и не выпускали никуда из маленькой долинки. Подконец краснокожие обезумели от голода, начали бросаться друг на друга с ножами, а потом взяли да и сожгли сами себя на кострах. Тут пошли трубить — победа! «Веселися, храбрый росс»! А мы, трапперы, после этого не могли на пять верст от поста отойти. Индейцы в отместку нас ловили и на кострах жгли. А губернаторским-то воякам что? Нашкодили, да и испарились.

— Действительно, испакостили наши власти Аляску, — сказал траппер. — Что она теперь? Мешанина какая-то. Первобытные, живущие еще в каменном веке индейцы плюс манжеты чиновников и шпоры жандармов. Краснокожий-отец боится бога Клуша, а сын — полицейского урядника. Оба же вместе больше всего боятся колокольчика на потяге сборщика ясака. Вот и все следы культуры. И это после стодвадцатипятилетнего хозяйничания просвещенной русской нации. Ну, если и всюду такими путями пойдет цивилизация, то…

— А ну вас к лешему с вашей цивилизацией! — выругался заставный капитан. — Знаете, что такое эта хваленая цивилизация? — Здешняя весенняя мошкара, что забирается под кожу и объедает у людей ногти, ресницы и уши у собак. Вот что! Да вы сами судите.

— Здесь виновата не цивилизация, — тоскливо сказал траппер, — а те, кто ее принес сюда на мушках карабинов и в водочных бутылках. Это — изнанка цивилизации.

— Ну, вы ведь начетчик, вам и книги в руки, — досадливо отмахнулся капитан. — А я попросту сужу. Прожил я здесь без малого четверть века. За это время немало перевидал и многое передумал. И ясно мне, как день, что вконец запакостили мы эту страну. А ведь страна-то какая свежая! Затягивает она как-то, привораживает. Как снегурочка-красавица. Полюбишь — не оставишь.

— Вы правы, — кивнул головой траппер.

— Ну, а что нам, беднягам, делать, когда сюда янки придут? — спросил капитан. — Ведь они такого цивилизованного туману напустят — не передохнешь. А ну их к дьяволу!

— Так за чем же дело стало? — лукаво улыбнулся траппер. — Вместе и побежим от цивилизации. Найдутся еще у нас на Великом Севере такие уголки, где и не пахнет этой самой цивилизацией. Махнем хотя бы на Великого Раба [13] Озеро Большое Невольничье, в Канаде. или на Крысью реку [14] Река Паркюпайн, правый приток Юкона. . По рукам, что ли, а?

— Нет уж, без меня придется вам итти, — уныло сказал заставный капитан. — Куда мне с вами, только свяжу вас по рукам и ногам. Вы-то уйдете, верю. Вы крупный человек, аляскинских наших дрожжей. А я стар стал, у меня кавказские ревматизмы в костях мозжат.