Александр Беляев - Всемирный следопыт, 1929 № 10

Ястреба помещались в том же порядке, что и филины. В клетке их было кажется три. Вероятно потому, что так же жадны и хищны, они напоминали мне леопардов. Из-за рубленного мяса ястреба подолгу дерутся, так что не редкость видеть их окровавленными. Жрут еще дольше. Жрут до тех пор, пока не начнет раздуваться шея. Мясо, как и орлы, закрывают крыльями.

Нарисовал их быстро, за один прием. Сдал работу и тут же на радостях уехал домой, в провинцию. Так и кончилось мое трехмесячное пребывание в зоопарке.

Летом я получил от редакции «Всемирного Следопыта» предложение поделиться с читателями моими впечатлениями. Я согласился. Пришлось снова отправиться в зоопарк, чтобы возобновить в памяти забытое. Сразу я не узнал зоопарка. Весь в зелени. Толпы народа. На аллее, где я так долго работал, ряд перемен. Нет четырех филинов, пуста клетка лис. Оставшиеся обитатели перетасованы заново.

— Где же лисы? — спросил я картавого сторожа.

— Пелевели на новую толлитолию, — ответил он.

Я толкнулся в дверь павильона хищников. Но и тут неудача. На двери висела надпись: «Павильон закрыт».

Мне захотелось увидеть моего приятеля-марала. Он лежал на горе, в углу загона, за грудой камней. Виднелась только его голова с ветвистыми рогами.

— Марал! Маральчик! — неуверенно позвал я.

Но мой друг даже не повернул ко мне головы.

Около белых медведей — густая толпа народа. Протиснувшись вперед, я увидел своих старых знакомцев. Они похудели, но были так же веселы и подвижны, как и зимой. Лето принесло им новое удовольствие. Ров был наполнен водой, и мишки с наслаждением купались. Самец то-и-дело выскакивал на берег и бросался в воду вниз головой. Делал он это не хуже самого искусного пловца.

Я направился к «острову зверей». Помещение белых медвежат было пусто.

— Продали мишек в Германию, — сообщил мне сторож.

Меня заинтересовало совместное купанье бурого и белого медведей. Бурый плавал тяжело, стараясь держать голову повыше, чтобы не замочить ее. Так плавают обыкновенно неумелые люди. Белый все время нырял под него с таким расчетом, чтобы подбросить приятеля вверх и погрузить его с головой, в воду. Под смех зрителей бурый спасся наконец на берег.

Почти все звери зоопарка линяли и имели далеко не презентабельный вид. Песцы, например, ходили наполовину покрытые шерстью, наполовину голые. Исключение составляли северные олени. Вместо огрызков карандашей на голове их красовались ветвистые рога, как будто обтянутые сукном. Глаза казались обведенными черным бархатом, и не было видно красных белков. Олени заметно пополнели и бродили по парку, пощипывая траву.

На обратном пути я снова зашел на старую территорию. Недалеко от грифов увидел сидевшую на песке посреди клетки небольшую рыжую суку с глазами навыкате. Около нее бродили щенки, ростом и видом напоминавшие лохматых фоксов. Какой-то фотограф снимал рыжую суку. А потом вместе со сторожем зашел внутрь и долго нацеливался аппаратом на суку и ее щенят. Видимо его интересовал семейный портрет. Щенята разбегались, а сторож подталкивал их к суке. Только тогда я сообразил, что передо мною молодые тигрята и их кормилица. Мне показалось, что сука не особенно охотно подпускала к себе тигрят, по крайней мере она как-то конфузливо отворачивала от них голову.

Оттого ли, что парк теперь был совсем не похож на зимний, или оттого, что для зверей я стал совсем чужой, мне стало немного грустно. На площади, у главного входа толпились все новые и новые посетители. «Чепуха! Сентиментальная чепуха! — подумал я. — Роль зверей теперь гораздо почетней и значительней. Они обслуживают не меня одного, а массового зрителя».

Осенью 1926 года Бегичев стал собираться в устье Пясины на промысел за песцами. Исследуя побережье Полярного моря во время поисков норвежцев, он обратил внимание на изобилие в прибрежной тундре полярных мышей — верный признак того, что там должны были водиться песцы. Полярная мышь составляет главную пищу этого драгоценного зверька. Ехать надо было на всю зиму, и требовались хорошие товарищи, У Бегичева были на примете несколько видавших виды охотников, но вышло так, что в нужную минуту под рукой их не оказалось, и артель пришлось составить из случайных людей. В нее вошли Натальченко, Семенов, Горинов, Сапожников и долган [31] Долганы — племя, обитающее в северо-восточной части Туруханского края. Береговой Орды Николай. Бегичеву очень хотелось захватить с собой своего друга Егора Кузнецова, совершавшего с ним поход к Таймыру, но тот, ссылаясь на плохое здоровье, отказался ехать. Он и Бегичеву не советовал связываться с этими людьми.