Д. Мак-Муллен - Всемирный следопыт, 1929 № 12

Под утро шторм утих; на птичьей горе снова закричали чайки. Они стаями летели к воде и садились на тающие гребни. Остатком гаснущего сознания Степан Иваныч отметил:

«Чайки садятся на воду — будет хорошая погода».

Ему, как и вчера, хотелось что-то вспомнить, но было уже некогда: срок жизни его наступал. Смерть подходила медленными шагами, суровая, неотвратимая. Степан Иваныч смотрел на нее без страха и без радости, смотрел как на неизбежность, спокойным усталым взглядом, пока ледяная рука ее не коснулась его старческих глаз.

Но то, что он силился вспомнить, так и не всплыло на поверхность памяти.

Это была его первая любовь…

«Страна Советов» — не последнее слово советской авиационной техники. Это лишь первый опыт создания советского многомоторного цельнометаллического самолета больших размеров, рассчитанного на поднятие значительного груза и на полет с этим грузом на большое расстояние.

23 августа самолет «Страна Советов» вылетел с Московского аэродрома.

Не спеша перетянула «Страна Советов» Средне-русскую равнину, не задержавшись ни у петлистых, заросших яблонями берегов Оки, ни на волжских заливных лугах, ни на колосистых золотых полях Камы. Пошли предгорья Урала, и зазеленели под самолетом пади и разлоги насыщенных ископаемыми богатствами уральских кряжей.

Далеко внизу извивалась бесконечными петлями желтая насыпь Великого Сибирского Пути, а «Страна Советов» все шла и шла, гудя двумя моторами над головами прокопченных дымом домн уральских рабочих. Потом к поблескивающим в пасмурном небе алюминиевым крыльям стремительной птицы стали поднимать головы суровые таежники темных дебрей западно-сибирской тайги.

До обоняния летчиков стал иногда доноситься едва слышный угарный запах «палов» — лесных пожаров. Чтобы не нюхать этот кружащий голову угар, Шестаков сильно дул своим коротким носом, Болотов только пофыркивал, а рыжий Стерлигов — аэронавигатор — пытался подслеповатыми глазами, выпученными от напряжения без привычного пенснэ, приглядеться к земле, чтобы разобрать, откуда это несет запахом курной бани. Но близорукие глаза Стерлигова были бессильны разобрать что-нибудь в волнующейся тайге. Обрывки сизого тумана мешались с такими же клочьями голубоватого дыма. Стерлигову некогда было особенно раздумывать над происхождением неприятного запаха — самолет шел с сильным боковым ветром, его сносило с курса, и нельзя было терять времени на праздные размышления, нужно было непрестанно производить счисление пути, чтобы не сбиться с заданного курса. Нельзя было повторить ошибку прошлого полета, когда пришлось садиться невесть где и ломать самолет. Поди найди мало-мальски приемлемое место для посадки в таком районе!

Так незаметно для себя «Страна Советов» долетела до Новосибирска, столицы советской Сибири. К этому времени у Стерлигова уже рябило в глазах от карты и во сне мерещился круг навигачета [11] Навигачет — прибор для производства навигационных вычислений. Шестакову и по ночам, после сухих банкетов, устраиваемых провинциальными исполкомами в местах ночовок, казалось, что на ладони ему жмет рукоятка управления, а Фуфаев успел так пропитаться маслом и собственным потом от постоянной возни с моторами, что потерял всякую надежду отмыться в ближайшие месяцы. Только морской летчик Болотов страдал по ночам бессонницей, так как успевал отлично выспаться во время полета на очередном этапе — его очередь держаться за управление еще не настала, и машину почти все время вел один Шестаков.

Из Новосибирска летчики двинулись дальше, воспользовавшись первым хоть сколько-нибудь подходящим днем. Правда, погода и в этот день была такая, что на Московском аэродроме наверняка не был выпущен в полет ни один самолет, но Шестаков не хотел слышать никаких доводов Стерлигова о готовящейся полосе затяжных циклонов и уверял, что он проскочит у этих циклонов под самым носом, не замочив крыльев. Но нос у циклона повидимому оказался очень длинный, и надежды Шестакова не оправдались.

В районе Байкала «Страну Советов» стало так вертеть и бросать, что у Стерлигова то-и-дело летели со столика все его приспособления. Седые волны пресного сибирского моря с бешеным ревом кидались на обомшелые темные скалы. Ветер свистел в вершинах высоких сосен и сбивал целым дождем спелые ноздрястые шишки. На берегах Байкала люди, запахнув полы, старались скорее забраться под защиту стен, чтобы избавиться от валящего с ног урагана. А высоко над равнодушными скалами, в сумрачном небе вертелась серебряная птица, упрямо боком как-то пробиваясь против ветра к востоку.