Д. Мак-Муллен - Всемирный следопыт, 1929 № 12

Сукачев посмотрел на его мертвый профиль и с отчаянной решимостью, как игрок, ставящий последнее на ненадежную карту, сказал:

— Хорошо Одетый, ты честный парень, мы верим тебе, так вот слушай: нас преследуют «красные куртки». Они хотят нас повесить, хотя мы ни в чем не виноваты. Мы должны бежать. Но как бежать без собак? Если ты не продашь нам своих псов, мы погибли. Говори теперь ты. Что скажешь?

Хорошо Одетый судорожно проглотил табачную жвачку, которую он от волнения забыл выплюнуть.

— Почему же ты раньше не сказал, что вы бежите от «красных курток»? — с упреком спросил он. — Видишь вон то дупло? Положи туда пятьдесят долларов, — я знаю, что мои собаки больше не стоят, — и забирай их. И торопись. Нето придут из форта «красные куртки». Я скажу, что не видел вас. Пусть будет путь ваш легок и спокоен, и да будет в делах ваших удача. Прощайте!

Сукачев посмотрел оторопело ему вслед.

— Ну и ну! Видимо красномундирники когда-то здорово насолили этому Хорошо Одетому голяку. Однако, Федорыч, собирайте вещички.

Они быстро увязали тюки, вскинули их на плечи и остановились в испуге. Где-то близко хлестнул ружейный выстрел, звонко раскатившись по лесу.

— Собаки! — крикнул в отчаянии Македон Иваныч. — Наших собак бьют!

Они выбежали из «тупи» и, поднявшись на ближайший холм, увидели, что заставный капитан не ошибся. В полукилометре, в небольшом овраге, защищенном от ветра, привязанные на коротких ремнях к палкам, расположились двумя длинными рядами собаки Хорошо Одетого. Один из псов уже ползал по снегу с перебитым хребтом, скребя лапами в предсмертных конвульсиях. Хлестнул второй выстрел, и еще один пес ткнулся пробитой головой в снег. Снова выстрел — и крупная сука потащилась на передних лапах, волоча парализованный пулей зад. Собаки рычали от страха, рвались с привязей, пытались перегрызть толстые ремни. Но пули укладывали их одну за другой.

— Да откуда же они стреляют? — крикнул в недоумении Погорелко.

— С провизионного амбара. Видите, дула торчат.

Недалеко от хижины Хорошо Одетого, на полянке виднелся своеобразный провизионный склад, необходимая принадлежность каждого трапперского зимовья. Это был небольшой амбарчик, выстроенный на двух гладко обструганных стволах толстых сосен. Стволы эти обливаются водой, и по их обледеневшей скользкой поверхности не взберется ни один четвероногий вор.

— Ничего нам с ними не сделать, — сказал Погорелко. — Они в амбаре словно в крепости, а мы на этом холме как на ладони.

В этот момент упала последняя собака, подбитая пулей Живолупа.

— Больше не для чего торчать здесь, — воскликнул решительно траппер. — Бежимте, благо у нас есть лыжи.

— Живо, берите только самое необходимое, — сказал Македон Иваныч, — патроны и спальные мешки. Провизию по дороге найдем, а нет — настреляем. Эту же дрянь, — ударом ноги сбросил он с холма тючок с золотом, — к чорту! Пусть им подавится Пинк и его шайка! Нам в пустыне золото не нужно…

Взбросив на плечи маленькие полегчавшие мешки, они стали на лыжи и быстро спустились в лес. Вдогонку им хлопнуло несколько выстрелов, но пули пропели поверху, сбивая с ветвей пушистый снег.

— Меня одно радует, что я успел положить в дупло сто долларов, — сказал Погорелко, когда они выбрались из леса на просеку. — Ведь Хорошо Одетый потерял своих собак из-за нас.

На просеке, где снег был примят многочисленными следами, русские развили полный ход. Надо было положить между собой и преследователями как можно больше километров снега и леса. Не убавляя хода, они поднялись на поросшую лесом горку и на вершине ее задержались на миг — передохнуть и бросить последний взгляд на форт.

Реляйенс лежал у них под ногами. Десяток бревенчатых строений, маленькая каменная церковь да полсотни «тупи» индейцев, приехавших в форт для сдачи мехов, — вот и все признаки культурного центра. А вокруг — грозная стена северного леса. Близ настежь открытых ворот форта горели длинные индейские костры, у которых грелся пяток оборвышей, закутанных в меха и одеяла. Тут же стоял великолепный потяг. В легкие узкие сани с медными подрезами было впряжено двенадцать псов маккензиевой породы, самой сильной на севере, — двенадцать широкогрудых высоконогих пожирателей пространства.