Владимир Белоусов - Всемирный следопыт, 1930 № 02

— Вот и улетел наш Гуль, — сказала Нина Николаевна, растроганная зрелищем. — Ну, вот… Ну и пусть он живет свободно.

Все мы — Шемплинский, его жена, я и Нина Николаевна — долго спорили, вернется ястреб или нет. Втайне я надеялся, был даже уверен, что он вернется, остальные выразили сомнение: «Дикая птица!». А так как весь день не было и следов Гуля, я тоже наконец поверил, что Гуль с нами простился.

Уже село солнце, когда я и Нина Николаевна возвращались с обычной прогулки.

— У вас гость! — весело улыбаясь, сказала Шемплинская, едва мы вошли в калитку.

К великой радости нашей и удивлению произошло следующее: на заходе солнца Гуль прилетел, посидел на крыше и спустился на дерево перед окном. Хозяйка взяла его [12] Дал взять себя очень спокойно! — А. Г. и посадила в клетку, куда он прыгнул охотно.

Удивлению нашему не было конца. Мы накормили Гуля вареным мясом; я подвесил клетку к веревке, протянутой между беседкой и деревом, чтобы кошка не схватила птицу (кошки ломают клетки), а на утро Гуль опять улетел, возвратившись вечером, как к себе домой. Тут я сделал ошибку, начав его ловить, чтобы посадить на ночь в клетку; ястреб дал поймать себя, но потом, как близко ни садился ко мне, схватить его я уже не мот,

С третьего дня свободы Гуль установил для себя такой режим: утром он сидел на трубе дома, махая крыльями и криком требуя пищи. Вначале я бросал ему на крышу мясо, сливы и куриные кости; ястреб слетал, схватывал добычу, делал по саду круг и усаживался терзать провизию на задней стороне трубы, так что виден был только хвост, двигающийся то вверх, то вниз. Затем Гуль улетал в горы; иногда он проводил часть утра сидя на перилах балкона соседнего здания — больницы. Спал Гуль где-то вблизи на дереве, но где именно — установить не удалось. Я начал приучать его брать мясо из рук; пококетничав сколько мог, но не больше размеров аппетита, ястреб слетал, схватывал мясо из протянутой вверх руки, облетал вокруг сада и усаживался на свою трубу. Однажды Гуль сел мне на голову, правда, тотчас слетев, и Нина Николаевна говорила, что, восхищенный, я пробормотал: «Ах ты, прелесть моя!».

Случилось так: мы ушли гулять в горы. Над нами довольно высоко, медленно, по направлению нашего пути, пролетел ястреб.

— Это Гуль, — сказала Нина Николаевна. — Он провожает нас.

Я не поверил, а на обратном пути, через час или два, когда мы подходили к дому (дом стоял в цветочном и фруктовом саду), я опять увидел ястреба, тотчас признав Гуля, так как птица летела низко. Узнал — значит угадал, потому что все кобчики похожи один на другого. Ястреб, увидя нас, скрылся за тополями сада, сев должно быть (как я подумал) на крышу. Через минуту вошли мы. Точно: Гуль сидел на своей трубе, взмахивая крыльями и крича: «Пи-пи-пи!» — то-есть: «хочу есть». Хозяин сказал, что Гуль только что прилетел перед нами.

Когда утром я выходил из дома, Гуль, увидев меня, немедленно начинал кричать и махать крыльями. Разумеется, я исполнял его просьбу.

Бывало, что Гуль вечером опускался с крыши на площадку перед домом и бегал как курица среди клумб, давая подходить вплотную к себе, но тронуть не позволял: улетал на крышу.

Компания актеров, знакомых наших хозяев, пила чай на каменном столе под старой черешней. Вдруг Гуль прилетел и сел посредине стола, вызвав переполох; видя, что сидят чужие, ястреб поспешил на трубу.

Больница, как я сказал, была рядом, сквозя через живую изгородь. Однажды медлительный пьяный бас горько проговорил у окна нижнего этажа больницы:

— То Бьянку [13] Девочка, дочь хозяина. — А. Г. зовут, то Гуля какого-то кличут, то орла какого-то ищут! Ничего не понимаю!..

В соседнем фруктовом саду сторож каждый день стрелял дроздов, портящих груши, и, когда Гуля долго не было, я пугался, слыша беспрерывные выстрелы. Гуль легко мог стать жертвой охотника, сев на дерево в том саду. Однако, как только солнце начинало садиться, — бесшумно, неуследимо Гуль появлялся на своей трубе, заворачивал голову под крыло и чистился.

Так прошли три недели. В конце третьей недели два ястреба, играя, пролетели над крышей: один (Гуль) сел на трубу, а второй, приветливо крича, улетел. То был приятель Гуля, или… или его подруга.

У старика Шемплинского были две кошки: старый кот Айша, ленивое, добродушное животное, и проворная молодая Белка, белая кошка с зеленовато-мерцающими глазами. Белка часто смотрела ка ястреба, когда он бегал перед домом или сидел низко на ветке, но мы отгоняли ее по причине крайней напряженности ее взгляда на птицу.