Павел Шумил - Три, четыре, пять, я иду искать

— Обойдусь, ты ж меня знаешь. Это я развлекаюсь так.

— Крым, ты меня седым сделаешь. (Фред, убери Арабеллу в зону ожидания, швартовую команду на третий причал. Арабелле скажи, «больной» на подходе, — это в сторону) Ты не сердись, у нас тут зеленый пацан, вторую неделю всего за пультом. Твой причал — третий.

— Понял, мой причал третий. Я не сержусь, проехали, забудь.

Следующие пять минут занят тяжелым пилотированием. Швартовка — это как раз тот случай, когда все маневровые движки нужны ну просто до зарезу.

В пространстве для любого маневра хватило бы одного пакета маневровых.

Но для тонкого маневрирования в двадцати метрах от причальной стенки нужны все восемь. А у меня — семь. И асимметрия массы в трюмах. Чтоб восстановить симметричность тяги, отключаю шестой блок маневровых, аналогичный третьему, но расположенный с другого конца корабля, по другому борту. Запасной вариант — несколько раз поворачивать тушу корабля на девяносто градусов туда-сюда вокруг продольной оси. И двигаться со скоростью черепахи. Наконец, я у стенки, а гофрированный рукав шлюза присосался к моему люку. Гашу пульт. Моя вахта закончена. На заводской стенд корабль перегонят без меня. Собираю чемоданчик… Нет, так уйти не могу! Рисую фломастером на главном экране то ли привидение, то ли Карлсона под простыней, который строит из себя привидение. Пока экран темный, моя живопись не видна…

А все же, куковать мне на Лагранже двое суток. Подкидыш опаздывает, какой-то мелкий ремонт. Успел бы отогнать машину на завод. Лариса дуться будет…

Теперь — домой!

В квартире свет погашен и тишина… Заглядываю в комнаты, бреду на кухню.

— Замри! Не двигайся!

Встаю поустойчивей, замираю. Шарю глазами, ищу признаки движения.

Ага, в темном окне отражается отблеск оптики над кухонным пеналом. Когда отблеск приходит в движение, резко разворачиваюсь и подхватываю Зинуленка подмышки. Ух ты, тяжелая! — с трудом удерживаю на вытянутых руках, но нас разворачивает, правый тапок Зинуленка проходит в опасной близости над поверхностью стола, сметая что-то стеклянное…

— Щас нам от мамы попадет! — громким шепотом сообщает Зинуленок.

— Давай спрячемся под стол?

— Давай!

Спрятаться не успеваем, загорается свет. В дверях, прислонившись к косяку, скрестив руки на груди, стоит Лариса.

— А вот и мы! — притворно радостным голосом поясняю я. Зинуленок сдвигает на лоб очки ночного видения. А я оцениваю ситуацию. Стол накрыт по-праздничному. Почти… По диагонали прошлось что-то тяжелое, сбитое нами. Видимо, кувшинчик морса. Потому что морса на столе много, но самого кувшинчика нет. Тапок Зинуленка соединяет мостом салат оливье и селедку под шубой. Лариса молчит. Странно. Наконец, она отклеивается от косяка, подходит к столу, двумя пальцами брезгливо поднимает тапок. Опускаю Зинуленка на пол.

— А знаешь, откуда пошла пословица «лаптем щи хлебали»? — пускаю я пробный шар.

— Быстро тряпку, веник и совок, — командует Лариса, протягивая Зинуленку трофей. — И приведи стол в порядок. Можешь не торопиться, все остыло еще вчера.

Влечет меня за руку в спальню. Чувствую себя пятнадцатилетним пацаном, получившим неожиданный подарок. Кажется, что тут необычного?

Жена соскучилась по мужу. Но надо знать Ларису. Если не считать мелкой шпильки насчет вчерашнего обеда, Лариса ведет себя идеально. К чему бы это?

В самый неподходящий момент мой мобильник начинает завывать мартовским котом. Мяу-яу-яу-яу, мяяяу-яу-яу-яу Таким звуком он отзывается только на звонки начальства.

— Ааа-аа, ааа-аа! Не бери! Ааа-аа — стонет подо мной Лариса. Стараюсь не обращать на мобильник внимания, но незаметно подстраиваюсь под его ритм. Кончаем одновременно. В смысле, и я, и мобильник. Пару минут лежим в изнеможении, потом целую Ларису и смотрю, кто звонил. Вадим. С чего бы?

Набираю его номер.

— Вадим, ты знаешь, который час?

— По моим расчетам ты должен был только-только до дома добраться.

Не вешай мне байки, что уже спишь.

Лариса выхватывает у меня трубку: — Здравствуйте, Вадим. Он в постели, но не спит. — Отдает трубку мне.

— Лариса, это вы? Лариса, простите меня великодушно, — слышу смущенный голос Вадима.

— Говори, в чем дело.

— Крым, у психологов какие-то вопросы к тебе. Зайди к ним завтра с утра, хорошо?

— Хорошо, зайду. — Даю отбой и укоризненно смотрю на Ларису.

— У тебя здорово получалось в ритме мяу-мяу, — холодно сообщает она.

В дверь стучится Зинуленок.