Сергей Житомирский - Один шанс из тысячи. Зеленый свет

Больше всего меня поражало, что растения требовали совсем немного раствора и строили биобетонную корку как бы из ничего.

— Как это из ничего! — возмущался Старик. — Из атмосферы! Из углекислоты, влаги, кислорода. А из него построены все органические вещества?

К счастью, совсем без подкормки растения жить не могли, и рост биобетона можно было обрывать.

Прочность биобетона превзошла все ожидания. Но, прежде чем праздновать победу, Старик хотел поставить крупный опыт. Он решил восстановить мост, когда-то бывший здесь, в 20 км от магистрали, на второстепенном боковом ответвлении дороги.

В архиве я достал чертежи и характеристики того моста. Два дня мы рассчитывали ферму и обдумывали способы строительства. Мы учли все, кроме… техники безопасности.

И вот Старик отправляет двух сотрудниц осматривать какие-то уникальные деревья, а я небрежно готовлю растворы, потом ухожу погулять на тот берег и в довершение всего засыпаю!

Нога онемела. Я не чувствовал пальцев. Все труднее было мне на вопросы Старика кричать: «Хорошо».

Мир исчез. Я чувствовал только боль и думал только о ней. Порой я слышал голос Старика, кричал ему: «Ничего!», а потом проклинал себя, что не крикнул: «Погибаю, спасите!»

Гремела река. Солнце низко опустилось и освещало только край обрыва. Кто-то сгибал мне правую ногу. Я увидел Старика с ножовкой.

— Хочешь пить? Я еще провожусь с тобой минут двадцать.

Онемение проходило, по всему телу бегали мурашки. Старик чем-то растирал мне ноги и руки. Наконец я встал, опираясь на плечо Старика, и пнул ногой кусок скорлупы.

— Пойдем в лагерь, — сказал Старик.

Я замотал головой: сейчас я не смог бы перейти речку и при малой воде.

— При чем тут бревно? Мы перейдем, как короли, — мост готов! А ты думал, я перешел по бревну?

Я поднял голову и увидел ажурный мост с фермой, как будто сваренной из труб. По тропинке мы вылезли на заброшенную дорогу и подошли к мосту. Настил, казавшийся монолитной малахитовой плитой, перелетал через ущелье и смыкался с продолжением дороги. Его несколько бугристая поверхность повторяла форму сетчатой основы.

— Идем по одному, двоих он еще не выдержит. Завтра мы с тобой его окончим.

С волнением я ступил на мост, который только вчера был мотком суровых ниток, коробочкой со спорами и пакетом питательного состава.

Турсун Расулович, может быть, не надо никакого вступления? — попросила Зоя. — Может быть, пустим как есть — и все?

За стеной стучала машинка, из коридора доносился свист перематываемой магнитофонной ленты.

Огромный, грузный Расулов откинулся в кресле:

— А вы попробуйте добиться все же, милая девушка. Мне кажется, Мирошин очень для нас интересный человек. Смотрите, приехал в Шахринур из Москвы. Говорят, хороший работник. Теорией занимается: вот статью написал. О нем прекрасный очерк можно сделать из серии «Они не ищут легких дорог», а?

— Я звонила ему на станцию раз десять. Говорит, что очень занят. Неудобно даже.

— А вы не смущайтесь, Зоя. Если мы, журналисты, будем смущаться, то какие же мы тогда журналисты?

Вздохнув, Зоя принялась за телефон. Голос доносился издалека сквозь шорох и потрескивание, словно разговор шел через огромный невидимый костер.

— Простите, вас снова беспокоит Смирнова из радио. Здравствуйте. Вы, наверно, опять заняты работой?

— Нет, — неожиданно ответил Мирошин. — Работой — нет.

— Свободен, — мигнула Зоя Расулову.

— Тогда, разрешите, я сейчас подъеду к вам?

Мирошин ответил не сразу.

— Сейчас?.. Голова кругом идет… Не соображу… — донесся до Зои неуверенный голос. — Впрочем, все равно. Приезжайте.

Голос потонул в шуме невидимого пламени. Зоя бросила трубку.

— Разрешил. Но… По-моему, что-то случилось у него, Турсун Расулович. Ехать ли?

— Поезжайте, поезжайте. Если увидите, что не вовремя, кто вам помешает уйти?

Зоя пододвинула к себе папку «Ученые у микрофона», решив перед визитом к Мирошину еще раз просмотреть его рукопись.

«…Земля, — прочла она, — представляется нам незыблемой и твердой, но она непрерывно дышит. Точнейшие приборы позволяют нам ощущать ее дыхание. Мы видим, как грандиозные горообразовательные процессы невообразимо медленно мнут и сдвигают ее, как каждые сутки незаметно проползает по ней приливная волна, вызванная притяжением Луны и Солнца, как поверхность ее коробится, расширяясь от летнего нагрева и охлаждаясь зимой, и даже как она прогибается под тяжестью горы воздуха, когда над ней проходит антициклон.