Сергей Сюрсин - Фантастика. Пасынки Земли

– Вот и конец, – тоскливо подумал Саня, пятясь от зверя. – И зачем только я полез в «дыру». Лежал бы сейчас на песке под солнцем и не думал ни о чем, не рисковал понапрасну. Прощай, Рита. Извини, что не смог отыскать тебя.

Деревья, трава, львица с львятами и неминуемая гибель вдруг исчезли. Уступив место домам. Крепко сжимая копье, не веря еще в счастливое спасение, Саня очумело огляделся. Пятясь ото львов, он попал назад в «дыру» и теперь оказался в городе. Широкая заасфальтированная улица. Многоэтажные дома. Светофоры. Автобусная остановка. Знакомая картина.

Саня бессильно опустился на землю. Его трясло. Тряслись руки, отпустившие уже не нужное копье. Ходуном ходили колени. От нервного смеха сотрясалось все тело.

Немного успокоившись, он поднялся на ноги и медленно побрел по улице, пытаясь понять неясную тревогу, поселившуюся в душе при виде этой улицы. Что-то в ней было не так. Город казался пустынным, вымершим. Лишь кое-где изредка мелькали силуэты, пробиравшиеся вдоль стен домов. В окнах виднелись испуганные, растерянные лица. По-видимому, жители, напуганные непонятной опасностью, сидели по домам, не решаясь выйти на улицу.

Пустынность города ошеломляла. Риту здесь искать все равно, что иголку в стоге сена. Где же она? Как ее найти?

Планета, разговевшаяся, успокоенная, потерявшая бдительность после миллионов лет, прошедших в относительном спокойствии, замерла, съежилась. Опустели, вымерли многолюдные города, запруженные ранее нескончаемыми людскими потоками. Перепуганные люди забились в свои дома, задвинув засовы и тревожно взирая на мир, когда-то родной, привычный, а теперь дикий, враждебный, ощетинившийся ловушками «дыр». Лишь изредка по пустынным улицам прошмыгнет вдоль вызывающих иллюзорную надежность стен домов какой-то смельчак. Или изголодавшийся житель несмело выйдет в поисках продуктов. Или же пробредет, ошеломленно озираясь, неизвестный, вырванный «дырой» из родных мест и заброшенный неведомой силой сюда, в неизвестное далеко.

Тишь и запустение. Стоят брошенные автомобили, осиротевшие, с раскрытыми дверцами, в некоторых местах сбитые в груду искореженного металла. Замерли на взлетных полосах самолеты. Мчатся еще кое-где поезда, благополучно проскочившие через «дыры». Мчатся навстречу своей гибели, до столкновения с таким же поездом – призраком. Потому что нет в этих поездах ни пассажиров, ни проводников, ни машинистов, – все они исчезли в «дыре». И теперь мчатся поезда «летучими голландцами» в неизвестность.

Замерли заводы и фабрики. Не идет из сиротливо торчащих высоко в небо труб смрадный дым. Некому оживить их, запустить станки, подкинуть в топку угля, – не вышли рабочие на смену.

Остановились электростанции. Погас в домах свет. Прекратила работу отопительная система. Чавкнули в последний раз и замолкли водопроводные краны.

И остался человек один на один с собой, лишившись всех атрибутов цивилизации, средств существования, столкнувшись опять с дикой природой, из которой когда-то вышел и имел неосторожность так далеко отдалиться от нее. Парализованная цивилизация, этот колосс, оказавшийся на глиняных ногах, зашатался и, рассыпаясь, стал медленно рушиться. Ужас и Хаос обвеяли все разумное и мыслящее, призвали его к Апокалипсису…

Саня брел по улице небольшого городка. Вторую неделю, – а может, пятую, десятую? – все идет кувырком, все смешалось. Разобраться в чехарде меняющихся мест и дней уже невозможно. Попадаешь из дня сразу в ночь или из рассвета в поздний вечер, – и наоборот. Впрочем, неважно, какую неделю бросается он из «дыры» в «дыру». Ни Риты, ни маломальских следов ее он до сих пор не обнаружил. Да и можно разве отыскать человека в такой сумятице? Незнакомые места, чужая речь, враждебные лица… Если в первые дни все хоть как-то помогали затерявшимся и обездоленным путникам, кормили, устраивали на ночлег, то теперь, когда на счету каждая крошка хлеба, каждое зернышко крупы, с этим стало сложнее. Теперь приходилось и мерзнуть, и спать, где повезет. А голод стал постоянным спутником. Голод и усталость. Так и хочется привалиться к стене дома и уснуть. Уснуть навеки. Так, по-видимому, и кончали с жизнью те, чьи трупы попадались все чаще и чаще. Но как же тогда Рита?

Звуки выстрелов и крики вырвали Саню из дремотного забытья. Где-то что-то происходило, – опасное, но в то же время притягивающее. Саня завернул за угол и остановился.

Перед стеклянными витринами магазина сгрудилось человек тридцать. Они кричали высокими голосами и размахивали руками, держась на некоторой дистанции от него.