Виталий Захаров - Встреча с демоном

Да и то — было бы тогда чему удивляться! Вовка Карасев верит в чудеса! Вовка Карасев, лучший математик в школе, к которому то и дело обращается за помощью сам Арнольд Георгиевич! Тот самый Вовка Карасев, который первым в школе прыгнул с настоящим парашютом и заразил этим всех мальчишек в школе! Тот самый Вовка Карасев, который… Но стоп, стоп! Скромный украшает человечество! Ясно и так, что и в школе, и дома я — личность вполне современная, в некотором роде даже незаурядная.

Но что верно — то верно: здесь, на дядивасином кордоне, я не только поверил в чудеса, но вот уже которое лето просто живу ими. Как выражается наш классный остряк Сережка Гущин: «Вот ей-богу, клянусь Гагариным!» Да и то — попробуйте не поверить в чудо, если однажды ночью выйдете (это было прошлогодним летом) за дядивасин кордон, где стоит уборная, метрах в двадцати от которой начинается большущее болото, и если буквально в десяти метрах от вас полусвинячьим-полусобачьим хрюканьем пробежит прямо в болото сама собака Баскервилей!..

Увы, так оно и было. От одного лишь воспоминания о той встрече у меня делается слабость в коленках. Она выбежала из-за кустов шиповника, которые дядя Вася называет розами, пробежала, хрюкая, под тремя липами, что недалеко от сарая, и ушла в болото. И ушла так бесшумно, что не было слышно ни шороха кустов, ни чавканья болотной жижи, — лишь полулай-полухрюканье доносилось с болота еще минут пять-десять. Было темно, и всю собаку-свинью я четко не разглядел, но зато даже чересчур хорошо увидел огненный круг на ее лохматой морде и огненные точки россыпью по всему — длинному такому — телу…

Я не помню, какие крылья понесли меня обратно в избу. Куда только подевалась естественная потребность, так некстати выгнавшая меня среди ночи! У ступенек крыльца наступил на что-то острое и порезал большой палец на левой ноге, чуть не взвыл — но было не до этого — и перевел дух, лишь услышав храп дяди Васи.

Ночь была — один кошмар. Ни капли сна. Чуть не свихнулся тогда каникулярный Вовка Карасев, хотя дядя Вася на мое невнятное бормотанье о ночном видении только рассмеялся:

— А не прихворнул ты ненароком, студент? (Для него студенты — все, кто читает книжки.) Такие сны здоровым не снятся… А коль вправду видел — так собака чья могла забежать. Огни? В гнилушках, чай, ковырялась — они в темноте светятся. Чего ж еще.

Ишь ты, как ему все просто. Я бы, может, и сам мог подумать, что приснилось это мне, если бы не шрам вот этот на большом пальце. Да и теория о собаке не выдерживает никакой критики. Следов-то у болота, где даже трясогузки их оставляют, не было от той собаки-свиньи.

Вот так-то…

У вас иногда не бывает предчувствия, что вот-вот случится что-то необычное? А у меня бывает. И в это лето оно появилось, как только я приехал к дяде Васе. Уж больно разные люди-охотники наехали нынче на кордон дядя Васи. Вообще-то в августе здесь всегда полно народу, но в этот раз контингент охотников выдался действительно необычный.

Первым заявился Игорь Моисеевич. Ну, Платонов-то, профессор по языку. Тучный такой, умный. Как и положено выглядеть профессорам. Что я ни скажи, уставится на меня своими медными глазищами, ткнет пальцем и изречет: «Главное — пойми суть, молодой человек. Это — главное». В общем — профессор Поймисуть.

Вторым был Сергей Богатырев. Да-да, он самый, токарь, чемпион-мира. Шумный такой. А сильный до чего! Сам не выше меня, а вечерком как-то шутя связал в узел дяди Васину кочергу. Я его Субудай-багатуром прозвал. Подходяще, да?

На другой день Максим Максимыч пришел. Тут сразу же маленькое чудо случилось: он, значит, входит в дверь, а по радио объявляют: «Ансамбль электроинструментов под руководством Йозефа Дружича исполняет „Весенние этюды“ Максима Красавина». Разве не чудо?.. И потом мы не раз слушали его произведения. Он же обычно сидит и гримасы строит. Проявляет, те се зеть, недовольство своими вещами. Вечный, те се зеть, поиск.

А самая таинственная личность заявилась на кордон, когда уже стемнело. Человек этот был высокий, худущий — ну точь-в-точь Дон Кихот! Хромой и весь перекрученный патронташами. Можно подумать, решил один перестрелять всю лесную и озерную дичь. То ли главный агроном это был, то ли главный зоотехник то ли колхоза, то ли совхоза. Иваном Иванычем назвался. Дядя Вася тоже не знал его до сих пор — первый раз он сюда. Но охотничий билет и разрешение на отстрел уток были у него в порядке. Это дядя Вася — он же у нас и лесник, и егерь в одном лице — проверил.