Владимир Немцов - Шестое чувство (Иллюстрации М. Гетманского)

— Да что ж это такое? Ничего не вижу, как в молоко меня окунули! — стонал дядюшка.

Он вскочил с кресла и, спотыкаясь, побежал вниз по лестнице. Я поспешил за ним.

К подъезду лихо подкатила белая машина. Внутренняя ее обивка была ярко-желтой.

Старик удивленно вскинул на лоб очки, махнул рукой и со злостью рванул ручку дверцы.

— Чертова игрушка, яйцо всмятку!

Машина глухо заворчала и бесшумно понеслась по гладкому асфальту.

У ворот завода нас встретил сторож.

— С приездом, Иван Степанович! — приветствовал он дядю.

— Как дела в цехе, все в порядке?

— Да как вам сказать… Непонятность какая-то.

— Ну вот, уже с утра начинается! — недовольно проворчал Иван Степанович и быстрыми шагами направился в цех.

Я еле догнал его. Дверь распахнулась, и он застыл в изумлении.

Здесь тоже не было черного цвета. Стены блестели, как полярные айсберги. Голубизною льда отсвечивали станки. Пол казался белее новогодней скатерти. Разве можно по такому ходить? Но кругом шаркали белые ботинки рабочих, не оставляя на нем следов.

Люди в голубых комбинезонах приветливо улыбались начальнику цеха Ивану Степановичу, застывшему в дверях.

Подошел мастер, смущенно развел руками:

— Вхожу я как-то утром в цех и глазам не верю — все как будто от инея побелело. Даже спецовки в шкафах.

— Уж больно чудно. Может, это научное явление, чтобы вещам седеть? усмехнулся Иван Степанович.

— Не знаю, как по-научному, но так вроде как бы и лучше. Ребятам нравится, работают с улыбочкой»

Иван Степанович хлопнул дверью и выбежал из цеха. Надо постараться его успокоить.

Он стоял в коридоре, жевал свои седые усы и с ненавистью смотрел на розовые ботинки. Увидев меня, он выскочил на улицу и кинулся к машине.

— Подожди, я тоже с тобой! — крикнул я на ходу.

Надо все-таки ему объяснить это странное поведение вещей.

— Ну скажи, чем ты недоволен? Разве тебе не нравится светлый цех, твой светлый костюм, красивые ботинки? Ты понимаешь, это нужно для…

— Я сам знаю, что мне нужно! — раздраженно отмахнулся он.

— Стой!

Шофер затормозил возле универмага. Сиреневый костюм дядюшки замелькал в мельничном колесе вращающихся дверей. Я догнал его уже на четвертом этаже.

— Черные ботинки! — захрипел он, перегнувшись через прилавок. — Сорок второй размер!

— Черных не держим. Вот, могу предложить. — И на прилавке мгновенно выросла гора коробок. — Пожалуйста: белые, палевые, кремовые, фиалковые, а эти, — продавец значительно поднял левую бровь, — самые модные — цвет зари! Рекомендую.

Но покупателя уже не было. Он мчался по лестнице вниз, сверкая пятками розовых ботинок.

— Черный костюм! — задыхаясь, ворвался он в отделение готового платья.

— Простите, не держим. Хотите бледно-оливковый, стальной, кремовый или, еще лучше, сиреневый… Вот этот, с маркой «Голубой квадрат».

Снова заметались двери, и рассерженный покупатель вылетел на тротуар.

— В новый город! — в бешенстве закричал он и вскочил в машину.

— Послушайте, дядюшка, я вам все объясню.

Но было уже поздно. Я еле успел уцепиться за открытую дверцу. Недовольно фыркнул мотор, замелькали подъезды, витрины, окна, афиши, столбы, светофоры.

Вот и бульвар. Что это? Столпились люди. Восторженные лица, слышен смех, возгласы. Машина остановилась. Проезда нет.

— Ну, что там еще? — нетерпеливо спросил Иван Степанович, но вдруг смущенно поперхнулся и замолк.

По бульвару тянулась веселая процессия. Дети в белых костюмчиках, с флажками и цветами задорно распевали странную песенку: Нам не нужен черный цвет,

Черный цвет, черный цвет…

Они несли плакат с надписью «Мы не любим». А за ним по воздуху плыла огромная тетрадь с чудовищной кляксой на белом листе. Как корабль, нырял над головами ботинок с налипшими комьями грязи. Рвалась вверх гигантская надувная пятерня с черными пятнами сажи.

«Вот что мы любим!» — возвещал новый плакат, и дети тащили десятиметровую зубную щетку. Как дом, передвигался огромный кусок розового мыла, колыхалось на солнце бесконечное мохнатое полотенце.

Машина выскочила на пригорок. Перед нами за металлической сеткой, как за косыми линейками ученической тетрадки, вырос новый город.

Дома поражали гармонией светлых, радостных тонов. Это были легкие, ажурные постройки, вычерченные на голубизне неба. Прозрачной зеленью украсились скверы. Строгие стволы деревьев стояли, как тонкие белые колонны.

Подъезды домов, вывески, афиши, оконные рамы, радиорупоры, витрины были расцвечены светлыми красками.