Клиффорд Саймак - Магистраль вечности

– Он просится погулять, – догадалась Инид.

– Нет еще, – ответил Бун. – Подумывает о прогулке – это так. Принимает решение, но еще не принял. Когда примет, попросится по-настоящему.

Хорас опять поднялся и направился к бару за новым стаканом бренди.

– Забыл рассказать вам об одной занимательной находке, – объявил Тимоти. – Просматривая предоставленные мне центром записи, я наткнулся на копию одного документа двадцать четвертого, а может, двадцать пятого века. Это первое упоминание о Земле, попавшееся мне на глаза за все время пребывания здесь. Вернее, Земля не названа, но вся внутренняя логика документа подсказывает, что речь идет именно о Земле. Повествуется о том, что там родилась и расцвела новая религия, связанная с каким-то таинственным объектом искусственного происхождения. Что это за объект, не вполне ясно, однако его почитатели относятся к нему как к мессии, выступающему против технического развития, проповедующему отказ от материального прогресса ради поисков своего истинного «я». Не слышится ли вам в подобной проповеди кое-что знакомое?

– Конечно, слышится, – откликнулась Инид. – Такие поучения подорвали человечество изнутри, морально подготовили его к пришествию бесконечников.

– Да нет, разрыв во времени слишком велик, – осмелился возразить Бун. – Идеи не живут по миллиону лет. Они устаревают гораздо быстрее. Выходят из моды и теряют свою привлекательность…

– Не уверен, что это всегда так, – высказался Тимоти. – Данный культ первоначально получил широкое распространение, а значит, мог и выжить в среде ярых приверженцев, особенно если объект поклонения сам по себе долговечен. И в эпоху социальных потрясений – а такие эпохи повторяются с завидной регулярностью – фанатики культа могли возродить его в планетарном масштабе. За примерами не надо далеко холить – взять хотя бы веру в магию, которая то отступала под натиском здравого смысла, то вдруг опять выныривала в измененном обличье, и так продолжалось почти до наших дней.

– Насчет магии все точно, – поддержал Коркоран. – Как раз в мою эпоху культы, связанные с магией, множились, как грибы после дождя.

– В наше время никаких культов не осталось, – объявила Эмма. – Если б они были, мы бы о них непременно слышали.

– А установки, порожденные культовым сознанием, сохранились, – выдвинул Тимоти встречный тезис. – Культ как таковой, возможно, и умер – но не потому ли, что достиг своей цели? Люди приняли главные стороны учения, оно постепенно вросло в общественное сознание. И все забыли, откуда оно взялось. Решили, что философия, культовая по существу, рождена логикой исторического развития и напряженной работой мысли.

– Все это глупости, – объявила Эмма. – Древние легенды.

– Не исключено, что легенды. – Тимоти решил уступить сестре. – Но весьма и весьма любопытные…

– Кажется, вы, Тимоти, наконец-то напали на жилу, будто специально вас поджидавшую, – заметил Коркоран.

– Сперва я опасался, что деятельность центра представится мне непостижимо странной и я просто не сумею найти в ней лазейку для себя. Однако мои поверхностные знания земной истории, оказывается, имеют определенную ценность при изучении закономерностей возвышения и гибели культур. Центр глубоко обеспокоен тенденциями, которые помогли бесконечникам добиваться успеха. Интересует нас и секрет путешествий во времени. Были слухи, что бесконечники владеют этим секретом, но они не делились им решительно ни с кем. А теперь, когда радуги вынесли им приговор, всякая связь с бесконечниками утрачена. Но если бы заполучить времялет, оставленный на Магистрали Вечности…

– Обязуюсь и клянусь, – провозгласил Конепес, – доставить его вам в собственные руки.

– Еще бы лучше разобраться в устройстве вашего невода. Дайте нам его хоть на самое короткое время для осмотра…

Но тут Конепес был непреклонен.

– Сожалею, однако не могу лишиться невода даже на мгновение. Он есть наследие моего народа. Сказания из глубочайшего прошлого поднялись в моей памяти и помогли мне обрести невод, но я не могу предоставить ту же помощь другим.

– Понимаю, – сказал Тимоти. – На вашем месте я, наверное, поступил бы так же.

– А трудно работать с инопланетянами? – спросила Инид.

– Поначалу было трудно, – ответил Тимоти, – теперь уже нет. Я привык к ним, а они ко мне. При первом прямом разговоре с ними мне не позволили даже видеть собеседников из опасения, что я сочту их чудовищами. – Он пожал плечами. – Многие из них и в самом деле чудовища, как были ими, так и остались. Но при личных встречах с ними я больше не содрогаюсь, как и они не содрогаются при встречах со мной. Когда я работаю с ними, то сохраняю душевный комфорт и даже испытываю удовольствие.