Андрей Силенгинский - Первая

Юрий Владимирович помолчал, сосредоточенно разглядывая уголок стола. Камнев поймал себя на мысли, что разговор, несмотря на всю видимую доброжелательность, напоминает допрос. На котором он, директор института, изо всех сил старается оправдаться за отсутствие оперативности в действиях его коллектива. А сидящий напротив следователь принимает для себя решение, считать ли поведение подследственного всего лишь халатностью или же дело попахивает саботажем.

Привычная обстановка нисколько не ослабляла это впечатление. Кабинет перестал казаться родным. Знакомые предметы интерьера глядели если не враждебно, то во всяком случае с явной подозрительностью.

— А что, эти инопланетяне так сильно отличаются от нас?

Вопрос резко выпадал из картины, нарисовавшейся в сознании Виктора Михайловича, и потому несколько выбил его из колеи.

— Ну… разумеется. Мы пока о них практически ничего не знаем, но было бы наивно полагать, что за восемьсот пятьдесят световых лет от Земли возникнет цивилизация, копирующая нашу. Впрочем, различия в образе мысли хоть и велики, но все же не приняли катастрофических размеров, не стали, слава богу, непреодолимыми.

«Консультант» покивал.

— Вы можете пояснить это на каких-нибудь примерах?

— Не уверен, что… что вам это будет интересно.

В последний момент Камнев успел чуть подкорректировать свою реплику, но все же почувствовал себя достаточно неловко. Полковник, однако, был само добродушие.

— Разумеется, я совсем некомпетентен в этих вопросах. Научные подробности я попрошу вас опустить, но в общих чертах, будьте добры, введите меня в курс дела. Мне просто любопытно, как всякому нормальному человеку.

Неловкость от этих слов только возросла. Камнев казался самому себе грубияном. Он принялся говорить, искренне стараясь донести до слушателя каждое слово:

— Понимаете, уже сам факт наличия этого сигнала говорит о том, что между нами есть нечто общее. Использование ожидаемой нами длины волны и понимание необходимости вводной части текста — вот еще два фактора, единящие наши расы. Вводный текст содержит что-то, что нами пока не понято. С другой стороны, в нем есть то, что мы ожидали там увидеть.

— Например?

— Например, некоторые математические понятия. Наши респонденты используют восьмеричную систему счисления, что весьма нас обрадовало.

— Почему? Ведь мы пользуемся десятичной.

Теперь происходящее начало напоминать Виктору Михайловичу лекцию. Захотелось даже встать, заложить руки за спину и мерно прохаживаться взад-вперед по своей давней преподавательской привычке. Подумав, он не стал поддаваться этому желанию. Это выглядело бы глупо, а выглядеть глупо Камнев не любил.

— Да, мы пользуемся десятичной системой счисления. Но восьмеричная система нам понятна. Перейти от одной к другой не составляет труда. Что еще важнее, по этому факту можно судить, что математика пославших сигнал существ сходна с нашей, человеческой.

— А может быть другая математика? — Полковник, похоже, проявлял неподдельный интерес. Такой интерес профессор Камнев всегда поощрял в своих студентах.

— Нам трудно об этом судить, но почему нет?

— И что это могла быть за математика?

Виктор Михайлович выразительно пожал плечами.

— Если бы я мог ответить на этот вопрос, я бы, пожалуй, предъявил претензии на Нобелевскую премию.

— Понятно… Что-нибудь еще?

— Кое-что из того, что нам уже поведал в свое время Дмитрий Иванович.

— Дмитрий Иванович?

— Менделеев.

«Консультант» рассмеялся. От души, хотя и негромко.

— Ясно. Простите, туго соображаю сегодня. Продолжайте, прошу вас.

— Основы логики… Тоже по большому счету ничего для нас непонятного. Инверсию, конъюнкцию, дизъюнкцию и так далее они, похоже, понимают так же, как мы. Есть парочка белых пятен, над ними мы сейчас работаем. На этом, в общем-то, и заканчивается то, что нам удалось пока расшифровать.

— Немного…

Камнев негодующе вскинул брови, и полковник, заметив это, извиняющимся жестом поднял руки.

— Я не хотел вас обидеть или выразить какое-то недовольство. Прекрасно понимаю, что вы делаете все от вас зависящее. Просто… человек так устроен, ему всегда хочется большего. Не так ли?

— Оригинальная мысль, — язвительно пробурчал Камнев, еще не до конца отойдя от краткосрочного приступа гнева.

Помолчали.

— А что вы можете сказать о тех местах, которые остались непонятны?

— Ничего!

— ?

— Абсолютно ничего! Именно потому, что они нам совершенно непонятны. Сегодня. Но очень надеюсь, что завтра ситуация изменится.