И. Даль: Коэффициент интеллекта

— Шымдыршы, — произносит он долгожданное слово. Оно всегда идет без перевода. Когда я в первый раз спросил об этом, Лохмач объяснил, что у нас тоже не переводят «кимоно» или «неглиже». Отдельное слово с отдельным смыслом. А смысл — «раздели мудрость». Это, понятно, так сначала Людмилин анализатор перевел, на условно русский. Если бы то же самое сейчас спросить, получилось бы, наверное, «обменяемся знаниями» или что-то в этом духе.

— Конечно, шымдыршы, — отвечаю я, и мы приступаем к работе.

Как же было неудобно! Но змей Мансур словно яд мне впрыснул в мозг: я же действительно могу попросить больше!

Когда наша десятичасовая беседа закончилась, Лохмач, как обычно, пошел в свое помещение за «откатом». Что у Мансура за язык! Каждый термин входит в оборот. Шымдыршышные беседы он называет дойкой. Инопланетян — бродягами. Вознаграждение за проделанную работу — откатом. Тьфу!

Крикнул я Лохмачу в спину:

— Надеюсь, что вы меня тоже чем-то удивите!

На большее, извините, не способен, воспитание не позволяет-с!

И сижу, жду.

Верный мой друг, старый и обтрепанный, с замятыми уголками и драной обложкой! Четвертый за двадцать лет, не так уж я и многословен. Как я привык к тебе, как ты нужен мне! Я же не просто пишу, я думаю, укладывая свои мелкие каракули на твои пожелтевшие листы. Мой монолог превращается в диалог, просто ты молчишь, глядя на меня тусклыми клеточками.

Почему, скажи мне, эта несложная, в общем-то, работа с бродягами так тянет из меня жилы? На подготовку очередной встречи, если положить руку на сердце, хватает и одного дня в неделю. Почему же в остальные шесть я думаю не о числах, блистающих звездами в черной пустоте абстрактного мира, не о сумасшедшей вязи формул, с любовью, плетущейся год за годом, а лишь о том, как бы лучше преподать новый урок нашим инопланетным гостям? Я же не преподаватель, у меня никогда не было и одного студента под началом, я одиночка по натуре. И каждый раз, начиная с лохматой бестией очередную шымдыршы-сессию, я волнуюсь, будто первый раз подошел к кафедре…

А может быть, это ежедневное ожидание волшебства? Желание увидеть новое чудо первому? Они никогда и ничего не рассказывают о себе сами, только если спросишь. Я не видел ни одной их книги или фильма. Целая цивилизация общается с группой неизвестных. Мансур, помню, говорил, что, по данным социоаналитики, они больше напоминают коммерческую фирму, чем правительственную делегацию. Вряд ли, впрочем, можно так безоглядно применять к чужим людские закономерности. Туман, туман…

Мы, как дети, недоверчиво берем в руки дорогие и странные подарки добрых дядь, случайно заглянувших в гости к родителям. Антигравитационные машины, управляемый синтез, генные модификаторы — все это мы получаем «под ключ», завернутым в разноцветные ленточки. И ни намека на то, КАК они всего этого добились.

Мансурище — Ален Делон. Весь в белом, шляпа на глаза, тросточку взял, пижон. Хорошо он на нас наварился за лето! Два дома отстроил, один продал.

Мы, правда, тоже не бедствуем. Пришло то сладкое время, когда «товарищи ученые, доценты с кандидатами» имеют шанс на адекватную оценку своих навыков. Мансур просто взял на себя базарно-коммерческую часть, вот и всё. За процентец. Не будет же, в самом деле, Людка, к примеру, по подружкам расталкивать сорняковы молодильные компрессы. Кстати, на той неделе почти двести штук урвала у своего колючего. Растет, детка!

— Иванов! — кричит мне Мансур через толпу, локтями дорогу прокладывает, три фужера шампанского к груди прижимает. — Место держи!

Спонтанно как-то решили расслабиться. «Академический отрыв», как сказал догадайтесь кто. Всей рабочей группой. Столпились у рулетки — физики да химики, биологи и математики. Седые кудри и блестящие лысины. Цвет российской науки.

Протиснулся Мансур, протянул шампань, чокнулись.

— Скажи мне, Иванов, как на духу! — смеется, змей, одними глазами. — А твоя тема основная — она вообще о чем?

Эк подловил!

— Ну, — улыбаюсь я, — без математического образования ты вряд ли что поймешь…

— А мой отец говорил, что если ученый за пять минут на пальцах не может объяснить семилетнему ребенку, чем он занимается, то его надо гнать прочь, никакой это не ученый!

— Так ты-то уже не семилетний, — отвечаю, — голову свою другим забил. Психология толпы, то да сё. А я занимался теорией чисел. Знаешь, Ферма, поиск множителей, простые-сложные, цельночисленные логарифмы. Так вот, была у меня теорийка, что каждому простому числу соответствует бесконечное количество отражений…