Маргарита Габриелян - От сомнений к определенности. Опыт врача

Знаете, при проявлении сочувствия не очень важно, что ты говоришь. Даже простая фраза о том, что все будет хорошо, действует, как бальзам. В этот момент человек мобилизуется, происходят химические реакции поощрения, состояние улучшается.

Я радовалась своим открытиям и результатам как дитя и очень ценила ту тонкую связь, которая у меня возникала с больными во время лечения. Я сама была ошеломлена. Меня не покидало ощущение, что меня готовят к чему-то важному и значимому.

А потом было 7 декабря 1988 года – землетрясение в Армении. Тогда мобилизовался весь Союз, вся планета. В числе многих других врачей я неделями не возвращалась домой. Тогда я узнала про «цвет Изабеллы».

Изабелла Арагонская, оставленная мужем дома, поклялась не снимать белоснежного шелкового белья, пока он не возьмет г. Остенде и не вернется домой. Осада длилась 3 года, 3 месяца и 3 дня. Постепенно из белоснежного белье стало цвета слоновой кости. Так «цвет Изабеллы» стал символом верности, самоотверженности, самопожертвования. Вот такие ассоциации.

Одновременно шла война в Карабахе, это было очень сложное время для моей страны. Я оказалась в гуще событий. Моя подруга, известная французская журналистка, привела ко мне партизан – фидаинов. Я помогала им как могла. Они хотели меня отблагодарить и дарили мне амуницию, оружие – то, что у них было. Я помню, они настолько верили мне, что приходили ко мне как за благословением:

– Если вы благословите, мы знаем, тогда никто из нас не будет даже ранен.

Время было такое: в воздухе витали какие-то надежды, вера в перемены, энтузиазм и воодушевление.

Вокруг меня находились люди, которые мне всячески помогали. Кто-то построил беседку под тутовым деревом рядом с моей клиникой. Люди приходили и пили в беседке чай. Кто-то даже посадил рядом арбузы. Было очень красиво и уютно, как будто Бог благословил этот уголок, где я принимала больных. Как-то все устраивалось само собой, от меня требовалось только работать и быть в форме. Каждый день я с радостью спешила на работу – там меня уже ждала толпа. Я была нужна им, всем этим людям. И результаты были потрясающими!

Прошло время. Накапливался опыт. Эйфория ушла. Захотелось во всем разобраться лучше, глубже. Переход от восторженного энтузиазма новичка к профессионализму никому не дается легко. Прошло еще какое-то время. Я продолжала работать. Было много всего – и удач, и разочарований. Но накапливался бесценный опыт. Я все время вспоминала пушкинские строки. Можно ли сказать более точно про все, что тогда происходило со мной?

Я заметила несколько закономерностей. Часто люди, приходя на сеанс иглотерапии, расслабившись , начинали говорить, говорить, из них льется невероятный поток правды, печали, неудовлетворенности, накопившейся за долгие годы. Они выговаривались и, просветлев, уходили. Для меня это было откровением. Отчего они светлели – от лечения или оттого, что их выслушали? Для меня стала явной и практически осязаемой связь болезни и породившей ее фрустрации в разных проявлениях. Выявилась еще одна закономерность. Главное – важна не степень тяжести заболевания, а решимость человека с ней справиться.

И еще. Я уже не могла больше отгонять свои сомнения и тревоги, хотелось понять: почему человеку помогают сеансы иглотерапии, а когда он возвращается домой, все начинается снова? Значит, дома есть что-то , что нагнетает болезнь, что приводит к ее возобновлению? Без веской причины на такие мысли не отважишься. Помните, у Шекспира:

И я стала расспрашивать больных о том, что их окружает дома, где они спят, как расположена кровать. Может быть, это было в какой-то степени даже неприлично и уж точно странно: приходит ко мне человек с головной болью или с болью в пояснице, а я спрашиваю, как и где он спит, как он сидит за столом, что его окружает. Хорошо, что мои взаимоотношения с пациентами были настолько доверительными, что они не возмущались вопросами.

Мало-помалу я начала находить определенные закономерности и пришла к некоторым выводам. Например, я заметила, что ребенок страдает энурезом, если его кровать расположена через стену с ванной или туалетом или его мама находится в глубокой фрустрации, недовольна мужем или свекровью. Значит, действительно, ребенок связан с матерью так тесно? Если человек лежит головой к двери, то он страдает как минимум головной болью и упадком сил. Странно. Почему? Вопросы, вопросы. Тогда возникает вполне логичный еще один вопрос: зачем лечить таблетками или иглами, если можно для начала просто поменять место кровати и сначала обезопасить технически, так сказать, а потом быстрее помочь. Вопросов становилось все больше. Ответов было не так много.