Андрей Лэд - Как самостоятельно похудеть на зависть всем

Машина медленно, километр за километром удалялась от Екатеринбурга. Тюменский тракт постепенно уносил меня далеко от шума большого мегаполиса с его проблемами, заботами. Мелькали столь привычные глазу родные уральские пейзажи, унылые населённые пункты с заброшенными домами и заросшими бурьяном огородами… И чем больше увеличивалось расстояние от города, тем сильнее менялся придорожный ландшафт, тем более остро я ощущал, что постепенно попадаю в несколько иной мир, незнакомый мне, городскому человеку. Проехав очередную дорожную развязку, я привычно сверил своё местоположение с маршрутом, который заранее нанёс на карту автомобильных дорог. Через некоторое время, следуя дорожным указателям, повернул машину с трассы на грунтовую дорогу. Одна за другой мелькали маленькие, казалось, Богом забытые деревни и покосившиеся от времени мосты.

И дорога! Разбитая дорога с ее ухабами и ямами всё дальше и дальше уносила меня от цивилизации. На какой-то миг мне вдруг вообще показалось, что я провалился во времени, и только старый указатель у дороги с еле выговоренным мною названием деревни и маячивший на отдалённом пригорке глухо рокотавший трактор говорили о явном присутствии здесь людей.

Добравшись по ухабам до начала пригорка, я постарался добиться от не прекращающего свою работу тракториста более-менее внятного ответа на вопрос, как добраться до искомой деревни. Собрав воедино с трудом пробившиеся до моего слуха сквозь металлическое лязганье гусениц фразы, я с большим облегчением пришел к выводу, что ехать мне осталось не более трёх километров.

Проделав немалый путь, так или иначе я практически был уже у цели. И рано или поздно всё встанет на свои места. Ещё секунда – и вот передо мной во всей своей красе и хаотичном беспорядке разбегающихся в разные сторону улочек раскинулась нужная мне деревня.

Вся деревня (если это можно было назвать деревней в моём представлении) состояла из двух десятков ветхих, видавших виды деревянных избушек и пяти-шести кирпичных одноэтажных построек времён великого светлого социалистического прошлого.

У одной из них, на мой взгляд, наиболее добротной и обихоженной, в которой чувствовалась хозяйская основательность, к моей огромной радости, я увидел молодого стройного парня лет двадцати-двадцати пяти. Так как никого другого рядом всё равно не было, именно у него я и решил разузнать, где в этой деревне можно найти фермера Матвея, если таковой вообще здесь проживает.

Подъехав ближе к дому, я вышел из машины и доброжелательно обратился к стоящему спиной ко мне парню. Окликнув и поприветствовав его и не дожидаясь, когда молодой человек обернётся, на одном дыхании выпалил все интересующие меня вопросы. На секунду мне показалось, что молодой человек замер, а потом резко повернулся ко мне лицом. На мой взгляд, как я и предполагал, на вид ему было лет двадцать-двадцать пять. Под старым, но опрятным комбинезоном цвета хаки рельефно выступала упругая мускулатура. Казалось, что в его явно натренированном теле нет ничего лишнего, оно было словно отлито и обтянуто тугой, без единой морщинки загорелой кожей бронзового оттенка, и только неуловимая печаль в серо-зелёных глазах резко выделялась на фоне этой всеобщей гармонии.

По опыту знаю, что такие глаза бывают у людей, которые очень много пережили в своей жизни. Такие глаза, без сомнения, не могут быть незамеченными. Они не могут лгать. И именно в этих глазах я вдруг увидел озорной прищур, показавшийся мне на секунду знакомым с детства.

Я попытался ещё раз повторить незнакомому парню свой вопрос, заранее извинившись за то, что не знаю его имени, но услышанное из его уст не только перехватило мое дыхание, а заставило выронить из рук карту автомобильных дорог.

Лицо незнакомца озарила лукавая и только ему понятная улыбка. Сверкнув глазами, твёрдым и бодрым голосом молодой человек произнёс, что для всех местных жителей данной деревни и близлежащих селений он – фермер Матвей, а для старых школьных друзей на протяжении всей жизни был, есть и будет Матвеичем.

Утерев маленьким махровым полотенцем блестящие на солнце капли пота со своего лица и засунув его в просторный карман рабочего комбинезона, мой собеседник с открытым и располагающим к общению выражением лица посмотрел на выпавшую из моих рук карту и улыбнулся ещё шире. Поняв, что его слова ввергли меня в ещё больший ступор, он вновь с легкой иронией добавил, что нехорошо не узнавать старых друзей, тем более тех, с кем не только прогуливал лекции в институте, но и на втором курсе разделил стол и кров по возвращении его из армии.