Юрген Торвальд - Кровь королей

Свою речь к царице она закончила страстными словами:

– Вспомни, Аликс, что тебе сказал наш дорогой врач и помощник доктор Филипп, когда уезжал из Петербурга. Он сказал, что Бог пошлет нового друга, который поможет вам в бедах и болезнях… Верь мне, Аликс, этот Божий посланник – Распутин.

Императрица впервые за много дней покинула свои покои, чтобы обсудить с императором, как привезти Распутина в Царское Село. Николай Александрович был согласен на любую, даже самую отчаянную попытку спасти жизнь царевича.

Так было решено втайне доставить Распутина в тот же вечер в девять часов к постели мальчика. Стана Николаевна должна была проводить его к боковому входу в задней части дворца. Царь полагал, что этот боковой вход не охраняется. Вишняковой поручили встретить Распутина и редко используемыми проходами отвести в комнату царевича.

Доктор Деревенко в последний раз приходил к своему маленькому пациенту в половине девятого. Он заметил, что после визита Станы Николаевны поведение императрицы изменилось. Теперь в комнате Алеши он не встретил ни царицу, ни царя. Вишнякова тоже исчезла. Вместо них рядом с кроваткой сидел широкоплечий усатый матрос Деревенко.

Эта ситуация показалась доктору Деревенко тем более странной, что царевич был в сознании, его лихорадило, и от боли он плакал долгим бессильным плачем. Деревенко еще раз попытался влить ему болеутоляющее, но безуспешно.

И только в тот момент, когда Деревенко собирался уйти, пришла императрица. На ее лице проступили те странные красные пятна, которые всегда появлялись у нее при сильном волнении. К его удивлению, она объявила:

– Теперь вы можете отдыхать. До завтрашнего утра вы больше не понадобитесь. Если что-нибудь случится, мы вас разбудим…

Деревенко подавил недоумение и отправился в свою комнату, однако не спал: царевич показался ему столь плох, что катастрофы можно было ожидать в любую минуту. В начале десятого он услышал в коридоре необычно громкие шаги, которых раньше в Царском Селе не слышали. Но когда Деревенко открыл дверь, уже снова воцарилась тишина.

Тем временем царь и царица сидели около кровати царевича в ожидании. Ребенок тихо плакал, когда в начале десятого Вишнякова открыла дверь. Мимо ее широкой, полной фигуры в комнату протиснулся Распутин. Он, не смущаясь, подошел к императору и императрице, обнял их и звучно расцеловал в щеки. Потом перевел взгляд на Вишнякову, которая, недоумевая, следила за его действиями.

– Ну, душенька, – сказал он своим грубым и в то же время вкрадчивым голосом, – что уставилась?..

Затем он направился к иконам в углу комнаты, опустился на колени и вполголоса помолился. Поднялся, подошел к кровати царевича, перекрестил ребенка и положил правую руку ему на лоб. В первое мгновение царевич широко открыл глаза и вскрикнул от испуга при виде незнакомого человека. Но затем, как позднее рассказывали император, императрица и няня, в лице мальчика произошла перемена.

Слабый плач, из-за которого всем было мучительно находиться в комнате, прекратился, хотя прежде не затихал даже тогда, когда мальчик терял сознание. Широко раскрытые детские глаза смотрели на бородатое лицо Распутина. Мальчик не двигался и не сопротивлялся, когда руки Распутина подняли и откинули одеяло. В этот момент царевич лежал еще скорчившись от боли. Но уже в следующий момент началось удивительное изменение, которое заслуживает быть занесенным в анналы медицинской науки. Распутин провел руками по телу ребенка. Остановил их над распухшим бедром, потом скользнул по ногам.

В это время Распутин говорил глубоким, проникновенным и мелодичным голосом. Он называл царевича ласковым детским именем, которое употребляли при дворе, – «Алеша». Черногорские княжны хорошо подготовили Распутина.

– Не бойся, Алеша, – сказал он. – Теперь очень скоро все будет снова хорошо. – Чувствуешь, Алеша, как мои руки прогоняют твою боль? Чувствуешь, как она уходит?.. Сейчас я прогнал ее из твоей ноги, и ты снова можешь ее выпрямить. Теперь она убегает из твоего маленького живота, а теперь совсем проходит. Больше у тебя ничего не болит. Совсем ничего, и завтра, когда проснешься, ты снова будешь здоров.

Пока Распутин, полунапевая, полуговоря, занимался ребенком, императрица заметила, что царевич зашевелился. Его судорожная поза расслабилась. Нога, которая только что была поджата к груди, опустилась чуть ниже. Царевич попытался повернуться на спину, чтобы лучше видеть лицо Распутина.