Сергей Лазарев - Человек будущего. Воспитание родителей. Часть вторая

Пользуясь авторитетом бандитов как рычагом, мой знакомый решил отнять у меня и книгу, и права на ее издание. Он никак не ожидал, что я, игнорируя его, решусь разобраться во всем самостоятельно. Поскольку он представлял себя чуть ли не моим другом, то не сомневался, что я верю ему стопроцентно. Плюс фактор внезапности. В обычной ситуации его комбинация была бы безошибочной, но моя внутренняя независимость, связанная с верой, позволила изменить ход событий. Я не испугался, не озлобился, не впал в уныние. Я искал выход из создавшейся ситуации и нашел его. Что удивительно: тогда у меня совершенно не было чувства протеста. Бог дал ситуацию, значит, роптать нельзя. Наверное, это явилось результатом той чистки, которая была перед написанием первой книги. Обычно такой диагноз, как меланома с метастазами, шансов на выживание не

оставляет. Тогда я понял: главное, что нужно защищать, – это чувство любви в душе. Это чувство нельзя терять никогда. А все остальное, по сравнению с этим, – детали.

Я задумываюсь, глядя перед собой. Вижу друзей, стоящих вокруг меня с бокалами в руках. Июль 2008 года.

Итак, тост, – говорю я. – Только что меня поздравили. Вышла первая часть книги «Воспитание родителей». Перед тем как что-то дать, Бог немножко отбирает. Судя по тому, что произошло, книжка будет популярной. Ну что ж, за новую книгу!

4 июня 2009 года, Париж.

В этом городе очень много маленьких гостиниц и крошечных магазинчиков – все это создает свой особенный колорит. Туристический город. Внешне Париж по-прежнему великолепен, но наплыв туристов делает свое дело: город все больше становится похож на красивую вывеску. На красивую женщину, которая заботится только о своей внешности и при этом не хочет готовить, рожать, воспитывать детей, заботиться о муже. Может быть, аура французской столицы сказывается на всем государстве? Ведь по официальной статистике каждая вторая француженка бесплодна.

Но сегодня Париж великолепен. Он манит, обещает наслаждения, удивляет своей красотой и изысканностью. Он элегантен и непредсказуем. Я собираю свои вещи на третьем этаже небольшой трехзвездочной гостиницы. Мне нужно перегнать машину из Франкфурта в Барселону. Расстояние – около двух тысяч километров. Если идти из Франкфурта вдоль границы Швейцарии, то расстояние короче и его можно преодолеть за один день. Я решил поехать через Париж. Тем более что машина с немецкими номерами (ее купили мои приятели), и в Париже легче парковаться, эвакуаторы могут пощадить.

Несколько лет назад я был в Париже и купил себе здесь неплохой пиджак. В этот раз я, как рысак, отбегал полгорода, но ничего приличного найти не смог. Я заходил в небольшие бутики, полагая, что цены там будут пониже, а фасон получше. Какие же все-таки французы худенькие, думалось мне. Все пиджаки – в среднем 48 размера. А цена – от 600 до 2500 евро. Я понимаю, люди хотят купить пиджак в качестве сувенира. Вообще, это неплохо звучит: «Был я тут пару дней в Париже и по случаю прикупил себе пиджачок». Ну и удивить, соответственно, суммой. Знакомые будут изумленно качать головами и слегка завидовать. Но мне просто хочется купить хороший пиджак, пошитый со вкусом и из хорошей ткани. И желательно за 100 евро. Однако я понимаю, что эта мечта менее осуществима, чем возможность просто побывать в Париже.

Если идти по бульвару Монмартр, то можно выйти к одному из крупнейших магазинов Парижа – «Галери Лафайет». Это недалеко от знаменитой Парижской Оперы. Я улыбаюсь, подумав, как меняется психология людей. Раньше говорили, что большой магазин находится рядом со зданием французской Оперы. Сейчас будут говорить, что Опера располагается недалеко от крупного магазина. В мире современного язычества приоритеты меняются. Я вот тоже пиджачок решил себе прикупить в первую очередь, а Лувр со всей его коллекцией обошел стороной. Правда, я там был и все помню до деталей. И «Джоконда» под бронированным стеклом почему-то произвела меньшее впечатление, чем репродукции. Может быть, постоянная толпа перед этой картиной мешала. Искусство – дело интимное. Когда ты один на один с картиной, тогда открывается то, что не видно толпе.

Вообще, в искусстве скрыто уникальное диалектическое противоречие. Вот есть, допустим, ремесло, а есть искусство. Одна картина написана ремесленником, а вторая – мастером. В чем различие? Мы привыкли слегка поплевывать на ремесло и поклоняться искусству. А на самом деле ремесло – это искусство, поставленное на поток. Оно может служить всем, но сначала оно создается для кого-то лично. Личное потом становится коллективным. Коммунизм попытался истребить личное, оставив только коллективное, и развитие остановилось. Продолжалось оно только там, где без личности невозможно было обойтись. Это театр, кино, скульптура, живопись. Но и там идеология пыталась интересы личности свести к нулю.