Ирина Филиппова - Трутовики. Эффективное лечение онкологии, гепатита, туберкулеза…

Скандинавия, многие западные страны уже обеспокоились исчезновением трутовиков в своих лесах, а нашему государству – все нипочем! Леса России – безграничны, запасы грибов – бездонны…

Увы, это заблуждение. И опасное заблуждение!

В промышленных масштабах вырабатывается сейчас два вида трутовика – чага и губка лиственничная. Их целебные свойства широко известны во всем мире, а растут они в основном на территории России. Чага – на березовых стволах наших российских красавиц рощ, а губка – на лиственницах Сибири.

Чага до настоящей целебной мощности растет долгие 10–20 лет, а вырубается за минуты с уже спиленных стволов при вырубке или с живых деревьев. И продается за бесценок за границу – 2 доллара за килограмм ценнейшего сырья! Продается в основном в Японию и Китай. Японцы – молодцы-ребята, им недосуг заниматься извлечением целебных свойств из «шульты» (необработанной чаги) – они просто аккуратно фасуют товар в мешки по 50 кг и продают западным фармакологическим фирмам. Правда, уже по другой цене – от 50 долларов за кг.

А наши чудо-предприниматели стараются, заготавливают, о будущем не задумываются, на их век чаги в лесах хватит… Однако УЖЕ не хватает. За последние 20 лет чага выбрана основательно. Крайне трудно встретить зрелую чагу в Московской области, в Ленинградской области (это уже потерянные леса для восстановления популяции трутовиков), все меньше остается чаги и в Сибири, на Псковщине…

Печально дело обстоит и с другим знаменитым трутовиком, известным еще с глубокой древности, – губкой лиственничной. Растет она на стволе лиственницы 5—10 лет, а вырубается тоже мгновенно и в огромных объемах и тоже потоком идет в Китай и Японию. Там ее называют «русским грибом» и готовят всевозможные снадобья в основном для похудения и лечения ЖКТ.

Есть ли решение этой проблемы?

Что делать, чтобы не оскудевали грибные запасы России?

Решение достаточно простое и эффективное, главное, чтобы оно дошло до ушей чиновников, и не только дошло, но и было ими понято. Это сложно, но мы стараемся всеми силами использовать любую трибуну, любой канал, чтобы дошла наша информация, чтобы, наконец, задумались если не чиновники, то хотя бы патриоты России:

1. Необходимо установить квоты на вывоз грибного сырья за границу.

2. Содействовать инициативе создания грибных заказников, то есть тех лесных массивов, где запрещается собирать грибы и где идут активные микологические исследования.

В настоящее время идет создание первого «Грибного Заказника» в Святогорье (Пушкинские Горы), государственное финансирование реализуется очень медленно…

Обращаете ли вы внимание на трутовики летом? Уверена, что нет. Вокруг в лесу столько интересного, к тому же внимание полностью поглощено собиранием грибов или ягод. Разве есть время замечать скопища невзрачных, неприглядных лепешек, развешанных по веткам и стволам деревьев?

А вот в зимнем лесу – любой трутовик притягивает взгляд. И не только своей формой, а еще и оживленной возней птичьего и звериного народца рядом с семействами трутовиков. Я сама долгое время была уверена, что птичек трутовики привлекают только как… кормушки. Ведь очень удобно – козырек на стволе, на который, вероятно, ветром заносит и семена, и погибших насекомых. И даже буквально истыканный клювами и острыми коготками матерый трутовый гриб не наводил на другую мысль: ну и что, что весь в метинах от клювов? Значит, старались, выклевывали-выковыривали что-то, уже чуть ли не проросшее в плоть гриба. Однако стоило только повнимательнее понаблюдать и провести совсем несложные опыты, чтобы убедиться в том, что трутовик птиц и грызунов привлекает не как кормушка и не как еда, а как хорошо известное лесным жителям лекарство.

А опыты были самые простейшие – у ствола березы, поросшей десятком лепехов – березовым трутовиком (не чагой), судя по снежному покрову на самом стволе, почти под 30 градусов склонившемуся к земле, и на сугробах около ствола – жизнь самая напряженная. Нежный снежок весь в свежих следах – птичьих, беличьих, мышиных. Я протираю каждый гриб варежкой, чтобы не было там ни посторонних семян, ни завалявшихся с лета сухих мошек, и ухожу в теплый охотничий домик напротив – сидеть у окна и наблюдать за лесной жизнью у березового ствола с трутовиками. Первые полчаса – тишина. Лесное зверье осторожничает. Первой «ласточкой» оказалась синичка. Пробежала по стволу, вскочила на лепешку трутовика, тюкнула клювиком – не понравилось, видно, после вчерашнего десятиградусного мороза он еще не оттаял, тем более что и находится в тени – почти под стволом. Перелетела на небольшой лепешок вверху ствола, на солнечном припеке, – и давай молотить клювом, только сухие ошметки полетели. Вероятно, добралась до более сочной мякоти, потому что стала более вдумчиво клевать и заглатывать трутовиковую плоть, запивая ее тут же из лужицы растаявшего снежка на загнувшейся твердой бересте. Спугнули синичку две вальяжные сороки – спикировали прямо на большой трутовик. Тоже попрыгали по стволу в поисках более мягких и вкусных трутовиковых таблеток, поклевали нехотя (наверно, только ради профилактики) и затихли с закрытыми глазами на солнышке… А тут и новый гость объявился – белка. От ближайшей сосны метров пятьдесят перебежками зверек одолел, сначала под стволом затаился, а потом резво поскакал по стволу. Сороки от такой прыти даже в смятение пришли – сорвались с места и перелетели на балясину крыльца моего домика. А белка шустро обследовала трутовички и пристроилась к самому тоненькому. Откусит кусочек и в лапках держит, потихоньку выгрызает. Потом были еще полевки, вроде хорек приходил (по следам видно), а ночью даже енотовидная собака забредала – во всяком случае, самого нижнего трутовика я на стволе на следующее утро не досчиталась. Значит, верно, трутовики – это скорая лесная аптека. Причем аптека – зимняя.