Юлия Егорова - Вторая книга о том, как я излечилась от шизофрении

На рисунке наше с ним обычное положение: он в кресле у телевизора, я спиной к нему за столом делаю уроки. И этой самой спиной я всегда ощущала напряжение.

У нас не было доверительных отношений. Я не помню, чтобы хоть раз мы с ним поговорили по душам, чтобы хоть раз он меня обнял. Это было только, когда я была маленькой.

Голодные люди, как известно, плохие покупатели. Так и женщины, изголодавшиеся по любви и одобрению, просто обречены на неудачные связи. Эмоционально недоступный отец – причина того, что женщина выбирает эмоционально недоступного мужчину. А алкоголик эмоционально недоступен из-за своих проблем.

В ту ночь я думала о муже, о себе и поняла, что была для мужа «матерью», превратив его в «ребенка», тем самым не уважая в нем мужчину, что навязывала свою помощь, свою веру, свои интересы…

15 февраля 1998 года, воскресенье

В воскресенье весь день был необыкновенный физический и умственный подъем. Процесс осознания продолжался. Я поняла, что мне не хватает чувства меры во всем.

Много разговаривала, много думала, ходила в гости, но все время помнила о чувстве меры и вовремя ставила ограничитель, говорила себе: «Вот это я сейчас сделаю, а это не буду, это потом». Не давала мечтам увлекать себя и постоянно смотрела на часы.

А вечером стала записывать все разговоры. Когда это происходило, скорость мысли возросла неимоверно.

Внезапно мне вспомнился серотонин. Это медиатор нервной системы, который играет роль в возникновении психических заболеваний. Но я не могла вспомнить, где об этом прочитала.

Стала лихорадочно искать. У меня горели щеки, дыхание участилось. Со стороны в этот момент я производила впечатление помешанной. Просмотрела одну книгу – не то, другую – не то, листаю третью – вот здесь должно быть – и нет! Это уже было на пределе сил, когда я нашла. Отдышалась, успокоилась.

И тут внезапно дверь открылась, и вошла соседка по квартире, которая обычно и отправляла меня в сумасшедший дом. Войди она минутой раньше, и я опять оказалась бы в психушке…

Напряжение ушло, и из меня как воздух выпустили. Стала отказывать память. Я забыла, что набирается ванна, что собиралась красить волосы. Испугал резкий звук…

В ванной у меня был отходняк. Я сидела, тупо смотрела перед собой и ничего не делала. Потом кое- как помылась.

Когда вышла из ванной, нарисовала на ноге йодную рожицу, потому что сильно билось сердце. В 20.10 заварила пустырник, а в 20.45,как я уже писала, у меня «поехала крыша».

Употребляю это выражение, потому что оно хорошо передает суть дела. Еще хорошее выражение «умопомешательство». Я не могу описать это состояние, но и правда кажется, что в мозгу у тебя что-то нарушилось, перемешалось. Мне даже иногда снилось, что я схожу с ума, и я узнавала это состояние…

В 20.50 набросилась на селедку, и в 21.30 все восстановилось.

Позже, уже в кровати, подводила итоги дня и поняла, что была на грани, что на какое- то время потеряла ощущение реальности.

В час ночи опять выпила пустырник. Все эти дни я жила в напряжении: засну – не засну, бросит муж пить – не бросит. И тут оно отпустило…

16 февраля 1998 года, понедельник .

Спала 2 часа, с 7 до 9. В то утро я поняла, что на рисунке, где я изобразила себя рядом с мамой, я – не маленькая фигурка, а большая. Маленькая она. Это от того, что мне всегда хотелось защитить ее от отца.

Отец… Мне всегда так мучительно было сознавать, что он меня не любил, что в 1995 году я охотно последовала совету, который давался в книге Пауль Д. и М. «Как сохранить твою любовь» (с.384 – 388). Авторы писали, что один из способов выражения своего гнева и обвинения в адрес родителей – написать им письмо, а затем, приняв роль одного из них, ответить на это письмо.

Я так и сделала. Написала письмо отцу (к тому времени е

го уже давно не было в живых) и сама ответила на него. Вот эти письма.

«Здравствуй, мой дорогой и любимый папочка!

Я никогда не называла тебя так, наверное, только в детстве, в раннем детстве.

Знаешь, боль меня мучает до сих пор. Боль от того, что я не чувствовала себя любимой тобой. Почему ты был со мной так замкнут? Не говорил по вечерам, курил в комнате, включал телевизор, не обращая внимания на то, что мне надо делать уроки. Я испытывала в твоем присутствии тревогу и страх, может быть, не страх, а напряжение, ощущала исходящую от тебя угрозу. Почему, встречая меня на улице, ты бросал мне: «Домой!», и я вынуждена была слушаться, будучи уже взрослой? Это неуважение ко мне, к моей личности. Не давал ходить на танцы…