Валерий Солодкий - Моя история, или Как самому бросить пить

Вера в миф об умеренном пьянстве подталкивала родителей не всячески стараться оберегать своих детей от алкоголя, а воспитывать из них культурных потребителей спиртного. Некоторые родители прямо говорили, что лучше, мол, пускай пьют под присмотром, чем где-то на стороне, и считали это единственно правильным решением. Конечно, логика в их суждении присутствовала, но она не годилась применительно к алкоголю.

Было известно, что четверть детей не пройдет этого воспитания, но знал об этом только узкий круг специалистов, и не могли не знать те, кто был у власти и мог влиять на формирование общественной позиции по спиртному. Почему и советские, и нынешние власти почти одинаково способствуют спаиванию населения, скажу позже. Это их вина, но в такой же мере и их беда.

И еще одну вещь, опережая события, скажу: численный мужской состав нашей благополучной юношеской компании к пятидесяти годам сократился на 70%, почти все умерли при том или ином участии алкоголя. Такие же, примерно, потери и в других компаниях моих ровесников, более раскованных в поведении.

Помните общую статистику про четверть вычеркнутых из жизни? В моем примере этот процент намного больший, наверное, потому, что я веду счет только по мужской половине.

Вывод один: учась пить хоть умеренно, хоть неумеренно, хоть под присмотром, хоть без него – спивается и гибнет одинаковое количество людей. Вот почему я, переживший эту беду, считаю, что изначальная установка человека должна быть направлена на абсолютную трезвость.

И никаких умеренных доз, потому что эти дозы, в конечном счете, являются циничной приманкой с тем же концом – гибелью! Я не утверждаю, что гибнут все, не все генетически одинаковы, но кто именно умрет, не знает никто, а потому проблема касается всех, ибо рассудок подсказывает – нельзя играть в рулетку на жизнь: пойло этого не стоит!

Учеба в вузе

Сила не в том, сколько выпьешь

После окончания школы сразу поступил в институт. Началась почти самостоятельная жизнь в другом городе в студенческом общежитии. Говорю «почти самостоятельная», потому что на протяжении всей учебы родители продолжали помогать деньгами и посылками, конечно, не всем в равной степени, но неписаное правило студенческого братства достаточно сильно уравнивало всех в степени достатка. Во всяком случае, живя вчетвером в комнате, питались все одинаково из общего котла, так было принято почти у всех жильцов общаги.

Конечно, студенческие годы несравнимы ни с чем. Это первые ощущения своей взрослости, когда ты сам планируешь свою жизнь, отвечаешь по полной за свои просчеты и косяки, когда у тебя в голове тысячи планов и уйма времени для их осуществления. В это же время начинаешь понимать, что жизнь – далеко не гладкая дорожка, на твоих глазах начинают происходить человеческие трагедии. Не всем оказывается под силу учеба, и их отчисляют из института за неуспеваемость, некоторых отчисляют за проблемы с уголовным кодексом (хулиганство) и за … пьянство.

Именно в этот период начинаешь понимать, каким образом спиваются люди. Нет, это не те алкаши, неизвестно откуда взявшиеся, которые кучкуются в скверах и укромных уголках дворов, это такие же, как ты, студенты, которые пропадают на твоих глазах. Показательно, как я в те годы относился к ним. В голове властвовал стереотип, что это безвольные, не желающие соблюдать меру и по-умному пить люди, а раз это так, пусть катятся, туда им и дорога! Даже сожаления не было: ну что я сделаю, если человек желает так жить?

А спустя время сам уже не мог обходиться даже несколько дней без спиртного, но все равно считал, что это у меня временный сбой, я возьму себя в руки и буду пить по-умному! Даже очевидные симптомы не заставили понять, что я уже серьезно болен, и усомниться в своих взглядах на алкоголь. Все воспитательные беседы заинтересованных лиц (тогда только очень близкие начинали видеть мои проблемы) со мной сводились опять-таки к взыванию к стыду, совести и силе воли. Да я и сам так считал, что стоит только сильно захотеть и взять себя в руки, я брошу пить, но еще не время, еще успею! И это «еще успею» преследовало меня долгие годы и едва не стоило жизни.

Что же произошло, кода я пересек черту? Судить об этом я могу только сейчас, когда события разложены в памяти в спокойном архивном порядке. А произошла банальная и от этого не менее страшная вещь: я оказался принадлежащим к той части генетически предрасположенных людей, для которых употреблять алкоголь равносильно смерти.