Журнал Здоровье №8 (68) 1960

Оперируя, С. И. Спасокукоцкий всегда стремился создать новые условия работы органа, приближающиеся к природным; его операции были очень физиологичны.

Оперировал Сергей Иванович крайне экономно. Он щадил каждый участок здоровой ткани, каждый кровеносный сосуд, берег каждую каплю крови больного. Его операции были почти всегда бескровны. Так учил он оперировать и своих помощников.

— Видите, — говорил он, показывая свои руки после операции грыжесечения, — ни капли крови!

Приступая к операции, С. И. Спасокукоцкий всегда имел ее план. Но он никогда не следовал ему досконально. Нет двух одинаковых больных и не может быть двух одинаковых операций. Даже для ассистентов, много лет проработавших с Сергеем Ивановичем, каждая его операция была новой и оригинальной.

Операция — это еще не все.

— Мало хорошо оперировать больного, — говорил Сергей Иванович, — надо его вылечить.

Больной редко умирает на операционном столе. Чаще смерть наступает в ближайшие часы м дни после операции. Поэтому С. И. Спасокукоцкий придавал огромное значение послеоперационному периоду. Это — особенность русской хирургической школы, с ее гуманными традициями, с ее глубокой любовью к человеку.

Некоторые зарубежные хирурги сосредоточиваются исключительно на операции. Наложен последний шов, и больной перестает существовать для них; многие хирурги никогда больше не видят человека, которого они оперировали.

С. И. Спасокукоцкий после операции наблюдал больного особенно внимательно. Он учил ординаторов выхаживать больных, если нужно, сутками оставаясь у их постели. Воскресных дней в таких случаях не существовало.

— Однажды, — вспоминает бывший ординатор С. И. Спасокукоцкого, — я приехал в воскресенье не к 9 часам утра, как требовал профессор, а к 12. Смотрю, Сергей Иванович моет руки — готовится к операции. У моего накануне оперированного больного — желудочное кровотечение. «Болезнь не знает выходных дней», — оказал профессор.

Человек непререкаемого авторитета, заслуженный деятель науки, академик, он никогда никого не поучал. Учить, не поучая — большое искусство. Он учил самым действенным и самым трудным способом — личным примером. Учил не только на лекции, на операции, но ежечасно, ежеминутно. Для этого ему не нужно было особенных усилий. Надо было только оставаться самим собой.

С. И. Спасокукоцкий давал ученикам предметные уроки. Вот один из них. Ночью в клинику привезли больного с тяжелым желудочным кровотечением. Нужна немедленная операция. Звонят Сергею Ивановичу. Как всегда, слышится его спокойный голос: «Готовьте, иду»… Все приготовления сделаны, но оперировать невозможно: больной потерял слишком много крови и не перенесет операции. Необходимо переливание крови. В то время это было сложным делом. Нужно вызвать донора, на что уйдет полтора — два часа. Больной, может быть и не дождется…

— Проверьте группу крови пациента, — говорит Сергей Иванович. — Совместимая группа. Хорошо. Возьмите кровь у меня.

Больному перелили большую дозу крови. Операция прошла благополучно. Человек был спасен.

После этого случая все врачи клиники определили свою группу крови…

Ближайшие помощники С. И. Спасокукоцкого были одаренными, преданными делу людьми. Вся атмосфера клиники воспитывала молодежь. И понятно, почему введенное С. И. Спасокукоцким наказание для нерадивых — отстранение от операций на определенный срок, — воспринималось так болезненно.

Сергей Иванович не отделял свою личную жизнь от жизни клиники, не делил свое время на рабочее и нерабочее. Вечерами он читал и правил диссертации учеников, беседовал с ними по научным вопросам, отвечал на письма. Ученик, заброшенный в далекое село, столкнулся с трудным случаем, спрашивал совета. С. И. Спасокукоцкий отвечал немедленно, обычно в тот же день. Писал, как оперировать, прилагал подробный чертеж.

С исключительной, скрупулезной тщательностью писал и оформлял он свои научные работы и с такой же тщательностью проверял и правил труды своих учеников, щедро внося в них свои мысли, опыт, знания.

Как относился Сергей Иванович к своему ученику? Этого никто не знал. Как и у всякого, были у него, конечно, свои симпатии и антипатии. Одно в людях ему нравилось, другое — нет. Но он никогда не вносил ничего личного в свои отношения. Был только один критерий — работа. Этот критерий определял все.