Эрик Шлоссер - Нация фастфуда

7 октября 1989 г. в Плауэне прошли первые массовые демонстрации против восточногерманской коммунистической диктатуры. Мелкие вялые протесты также происходили в этот день в Магдебурге, Восточном Берлине и других городах. Более четверти населения Плауэна неожиданно вышло на улицы. Уровень беспорядков сильно удивил местные власти. Штази (Восточногерманское министерство госбезопасности) ожидало, что по случаю годовщины создания ГДР в центр города выйдет человек четыреста. А там собралось около 12 тыс. человек, несмотря на плохую погоду и моросящий дождь. У демонстрации не было ни лидеров, ни организаторов, ни какого-либо плана действий. Она возникла спонтанно, а информация передавалась из уст в уста.

В других городах Восточной Германии протестующими были в основном студенты и интеллигенция, а в Плауэне – рабочие заводов и рядовые граждане. Больше всех шумели длинноволосые фанаты американского тяжелого рока из рабочих, Plauen as die Heavies («Тяжелые Плауэнцы»), которые ездили по городу на своих мотоциклах, распространяя антиправительственные листовки. Толпа разрасталась, и люди стали скандировать «Горби! Горби!» (так европейцы называют Михаила Горбачева), приветствуя политику гласности и перестройки советского лидера и требуя таких же реформ от восточногерманских властей. «Штази, уходи!» – выкрикивали они. На одном большом плакате были слова немецкого поэта Фридриха Шиллера: «Мы хотим такой свободы, какой наслаждались наши предки» {595}.

Полицейские и агенты Штази пытались разогнать демонстрацию, арестовав сотни людей, пуская в ход водометы. Над городом летали вертолеты. Но протестующие отказывались расходиться. Они собрались на площади и требовали мэра, чтобы изложить ему свои требования. Томас Куттлер, настоятель местной лютеранской церкви, вызвался стать переговорщиком. В здании ратуши он нашел чиновников высокого ранга, спрятавшихся в дальних комнатах. Никто не хотел выходить к толпе. В этот день баланс сил в городе серьезно изменился. Могучий тоталитарный режим, создававшийся в течение 40 лет, подкрепленный танками, оружием и тысячами тайных информаторов, рассыпался на глазах. А правители нервно курили в своих безопасных кабинетах.

В конце концов мэр города согласился обратиться к людям, но представители органов безопасности запретили ему выходить из здания. Куттлер стоял на ступенях ратуши с мегафоном в руках, призывая солдат не стрелять в толпу, а демонстрантов – разойтись по домам. И когда стал звонить колокол на церкви, толпа начала расходиться.

Через месяц пала Берлинская стена. А спустя еще несколько месяцев после этого выдающегося события, ознаменовавшего конец холодной войны, McDonald’s сообщила о своих планах открыть свой первый ресторан в Восточной Германии. Эта новость вызвала последний приступ гнева у Эрнста Дёрфлера, видного члена уже обреченного парламента ГДР, который требовал официального запрета «McDonald’s и подобных ему помоечных заведений» {596}. Но McDonald’s это не отпугнуло, а Burger King к этому времени уже успел открыть мобильный вагончик в Дрездене. Летом 1990 г. началось быстрое строительство первого McDonald’s в Восточной Германии. Он должен был занять территорию брошенной стоянки в центре Плауэна, в квартале от ратушной площади. Предполагалось, что McDonald’s станет первым зданием в городе уже новой Германии.

В американской индустрии фастфуда нарастала конкуренция, и главные сети стали заглядываться на заокеанские рынки. В конце прошлого века McDonald’s стала использовать новое определение своему проникновению на иностранные рынки: «глобальное вторжение» {597}. Когда-то у компаний было около 3 тыс. ресторанов в США, а к 2000 г. – около 15 тыс. заведений в 117 странах [108], {598}. Компания открывает около 5 ресторанов каждый день, и практически каждый четвертый находится за рубежом. Большую часть прибыли сеть получает за пределами США, как и KFC {599}. В настоящее время McDonald’s считается самым узнаваемым брендом в мире, даже более узнаваемым, чем Coca-Cola {600}. Цены, вкус и технические условия индустрии американского фастфуда экспортируются во все уголки планеты, помогая создавать унифицированную культуру – то, что социолог Бенджамин Барбер назвал «МакМиром» {601}.

Сети фастфуда стали тотемами западной экономики. Когда страна открывает свои рынки, именно они оказываются международными предприятиями, которые шагают в авангарде франчайзинга. Когда McDonald’s открыла свой первый ресторан в Турции, там еще не было ни одного иностранного франшизодателя {602}. Теперь в стране сотни франшиз, включая 7-Eleven, Nutra Slim, Re/Max Real Estate, Mail Boxes Etc. и Ziebart Tidy Car. Поддержка франчайзинга даже стала частью американской внешней политики. Теперь Госдепартамент США публикует подробные исследования возможностей франчайзинга за рубежом и запускает программу «золотого ключа» [109]во многих посольствах, чтобы помочь американским франшизодателям найти партнеров за границей.