Вадим Воля - ПРО_ЗРЕНИЕ. Или как я избавился от очков за 7 дней

Это длилось одно лишь мгновение — раз! — и буквы опять расплылись в бесформенное и бессмысленное пятно. Всего одно мгновение, но за это мгновение я успел прочитать шее эти буквы. Все до одной!

Успел прочитать, сложить в слова и уловить их смысл! Что ж, любопытно. Очень и очень любопытно. Не то чтобы меня очень заинтересовала дата воздвижения парковой постройки, нет, совсем не это, но сам проблеск, само прояснение "картинки" вызвало у меня живой и неподдельный интерес. Надо сказать откровенно — моргать мне случалось и прежде. Как и всякий нормальный человек (неважно, близорукий или, может быть, наоборот, дальнозоркий) я делал это с частотой в пять или в семь раз в минуту. Делал это рефлекторно, не особенно вдаваясь в суть и назначение этих моих действий. (Хотя из школьного курса анатомии я, конечно, знал, что, моргая, глаз смачивается слезой, что, в свою очередь, позволяет ему (глазу) не пересыхать и не растрескиваться.) Обращал ли я прежде внимание на тот прелюбопытный факт, что сразу после моргания четкость окружающего меня мира на какие-то доли секунды возрастает? Да, обращал. Обращал и прежде. Однако же переизбыток образованности заставлял меня думать, что возрастающая четкость "картинки" обусловлена слезой, омывающей глазное яблоко и играющей в данном случае роль линзы с отрицательными диоптриями. Почему-то всегда именно с отрицательными. (Позже я беседовал со многими близорукими людьми и выяснил, что описанный выше факт ими также наблюдался и тоже, в свою очередь, приводил их к мысли о линзе с отрицательными диоптриями.) Однако если предположить, что слеза близорукого человека играет роль "минусовых" очков, то непременно приходишь к выводу, что у людей с нормальным зрением, а тем более у людей с дальнозоркостью всякое рефлекторное моргание обязательно должно вызывать искажение видимого ими изображения и сильную резь в глазах, как это случается, если нормально зрячего человека принудить надеть очки с отрицательными диоптриями. Тем не менее ничего подобного в природе не наблюдается. Остро зрячие люди спокойно себе моргают, ничуть не реже людей близоруких, и, кажется, ощущают себя при этом вполне комфортно.

Видимо, замеченные мною проблески носят совершенно иной характер и являются следствием механизма не только оптического, но и физиологического. А стало быть, не исключено, что вышеупомянутые проблески могут служить "маячками" на пути к прозрению, то есть на пути к полному избавлению от недуга, имя которому — близорукость!

Надо сказать, что подобные мысли приходили мне в голову и прежде. Приходили… но уходили. Правда, как-то раз или два я пытался построить на этом принципе тренировку — отчаянно моргал и что есть силы пялился на различные удаленные предметы, но скоро глаза мои уставали, появлялась резь, и пелена, размывающая очертания рассматриваемых мною объектов, делалась еще плотнее. И я оставлял эти занятия, казавшиеся мне не просто бесполезными, но даже и вредными.

Однако что-то толкало меня теперь на новые эксперименты с собственными глазами. Что это было? Откровение? Интуиция? Желание избавиться от физической неполноценности? Любопытство? Бог его знает… Может быть, и то, и то, и то, и все вместе. Но это было так явно и так убедительно, что у меня не нашлось для сопротивления ни сил, ни оснований. И я решил попробовать еще раз. Я снова взглянул на табличку с расплывшимися в мутное облачко буквами и снова моргнул. На этот раз уже совершенно сознательно. Не дожидаясь, пока за меня начнет действовать рефлекс. Итак, я снова моргнул — раз! — и буквы выступили из мутного облачка, снова сложились в стройный ряд и снова наполнились неким, не столь сейчас важным смыслом. Раз! — и опять спрятались в бесформенное туманное облачко. Я моргнул еще раз. Буквы опять повели себя тем же, хорошо уже знакомым нам образом. Я снова смог прочесть надпись на табличке. Но уже через секунду (а может, и меньше) пелена тумана опять скрыла от меня проявившийся на время смысл. Я продолжал моргать. Я моргал без устали. Я моргал, ловил появляющуюся на доли секунды четкость и всеми силами старался удержать это состояние — состояние четкого видения. Когда оно исчезало, я снова моргал. А оно появлялось и снова исчезало. Так же быстро, как и прежде. Буквально на мгновение. На одно лишь мгновение. Но за это мгновение я успевал увидеть то, что в обычном режиме зрения было скрыто от меня пеленой тумана, то, что было для меня недоступно, а стало быть — невозможно.