Ю. Соколов - Выбери жизнь!

Да ведь все это с рождения, в детском садике, в школе рассказывать и показывать, растить поколение нормальных людей, а не дебилов, не манкуртов. Теперь я углубленно буду изучать проблемы алкоголизации и никотинизации страны, с тем чтобы всю оставшуюся жизнь посвятить спасению людей от вырождения, которое им уготовано на этой лживой дороге, куда завели нас те, кому так хочется быть рабовладельцами, скрытыми рабовладельцами, напялившими на себя одежды благодетелей, эдаких демократов, которым не мешало бы знать очень провидческое замечание немецкого военного теоретика прошлого века Клаузевица: «Россия — не такая страна, которую можно завоевать, оккупировать… Такая страна может быть побеждена только лишь собственной слабостью и действием внутренних раздоров»,

Видите, уважаемый руководитель нашего курса, как много хорошего дало мне все то негативное, что составляло смысл той, прошлой, не жизни вовсе, а скотского существования. Не было бы этого, не появился бы в моей жизни «Оптималист», знания которого я обязательно буду нести до конца своей жизни».

Замечательное сочинение! Убежден, что этот слушатель в скором времени придет на преподавательский курс и встанет в ряд с ведущими руководителями наших клубов в стране и за рубежом.

А вот другое сочинение, отличающееся такой глубиной мысли, к которой не всем нашим ведущим политикам, наверное, удается подойти. Само сочинение очень велико, поэтому я позволю себе прочесть лишь небольшой отрывок — о рабстве. Из этого ада наш слушатель, «слава, Богу, удрал, улетел, вырвался. Самое интересное — не подозревал даже, что являюсь рабом. И почему-то сегодня вспомнились мне ленинские слова о рабе. Я пролистал свой конспект, который вел когда-то в университете, и нашел это высказывание:

«Раб, сознающий свое рабское положение и борющийся против него, есть революционер. Раб, не сознающий своего рабства и прозябающий в молчаливой, бессознательной и бессловесной рабской жизни, есть просто раб. Раб, у которого слюнки текут, когда он самодовольно описывает прелести рабской жизни и восторгается добрым и хорошим господином, есть холоп, хам!! (В. И. Ленин. Собр. соч. Т. 16. С. 40).

Сегодня имя Ленина затерто, политики стараются не произносить его, а если и произносят — только в негативном смысле. Но эта его формулировка ярким прожектором освещает положение раб… — простите — нашего народа. Я вспоминаю себя прошлого, свое окружение — рабочих нашего цеха, которые за стакан могли сделать что угодно… Я вспоминаю наши разговоры, сводившиеся всегда к одному — к выпивке предстоящей, бывшей, сиюминутной. Да ведь это же и есть рабы! Они все повязаны алко-никотиновой петлей, наивно полагая, что все это и есть настоящая жизнь. Видим мы сегодня и холопов, хамов, состоящих на службе у «доброго господина» — это те, кто постоянно живописует «прелести» алкогольных застолий, восторгается сегодняшней политикой дешевизны этого мерзкого наркотика, а значит — деяниями тех, кто его производит и продает.

Больно, обидно сознавать общую беду нашей Родины, попавшей в алко-никотиновое и обжорное рабство.

Я счастлив, что мне повезло: я вырвался с помощью «Оптималиста» из этого омерзительного рабства… Но как много осталось их, чье имя — рабы!..»

Уважаемые коллеги! Позвольте сегодня вас так называть. Если бы кто-нибудь сказал вам на первом занятии, что вы будете мыслить подобными категориями, наверняка этого человека осмеяли бы. Но ведь случилось! Наступило прозрение, пришло «время действий» — именно так выразился другой наш слушатель.

Рассказывая о том «хорошем», что было приобретено в результате употребления обильной, жирной и смешанной пищи, одна из слушательниц так «живописует» свой портрет:

«Я испытывала верх блаженства, набивая свою утробу различными утонченными блюдами. И каждый вечер с нескрываемой любовью рассматривала в зеркале свое расплывшееся тело, разбухшие ноги, кукольно-буффонадные руки и лицо с тремя подбородками да утонувшими в жировых складках глазами. Вызывающе гордо восседала я в частых застольях, принимая утонченные комплименты в свой адрес по части того, что «хорошего человека чем больше — тем лучше». И, конечно, очень жалела своего мужа, остававшегося по-прежнему поджарым, как в пору недавней молодости, когда он страстно обнимал и ласкал меня — такую же худющую… Увы, была во всем этом и горчинка: уж не было прежних ласк, да и задыхался он в одной кровати со мной от жара (или жира?) моего тела.