Уильям Сирс Сирс - Готовимся к родам

Во время первой беременности мы с мужем планировали естественные роды в больнице без какого-либо медицинского вмешательства. Мы готовились к этому событию, читая книги и посещая курсы по методу Брэдли и Ламаза. Мы планировали приехать в больницу как можно позже, чтобы медицинское вмешательство было по возможности минимальным. Тем не менее, плодный пузырь разорвался в самом начале родов, и дежурный врач посоветовал немедленно ехать в больницу.
В больнице медсестра уложила меня в кровать и подключила к фетальному монитору. Мне это не очень понравилось, потому что пребывание в постели замедляло роды. Мониторинг проводился в течение двадцати минут каждый час, после чего мне было позволено встать с кровати и свободно передвигаться. Боль была вполне терпимой, и поэтому я сохраняла мобильность и могла менять положение тела.
Через десять часов врач посчитал, что роды не прогрессируют, и назначил внутривенное введение питоцина. Как только препарат оказался у меня в крови, боль стала невыносимой. Мне казалось, что я схожу с ума. Я терпела, сколько могла, но боль не прекращалась, и я стала бояться, что потеряю сознание. Больше всего я боялась попасть под нож хирурга, и поэтому выбрала эпидуральную анестезию в надежде избежать кесарева сечения.
После того как анестезия подействовала, я испытала огромное облегчение. Через несколько часов я почувствовала желание тужиться. Стадия потуг была самой приятной. Несмотря на эпидуральную анестезию, я чувствовала каждую схватку и могла тужиться, чтобы самой вытолкнуть ребенка. Это был самый яркий момент в моей жизни.
Позже у меня появилась невыносимая боль в затылке, отдававшая в шею и позвоночник. Врачи определили, что причиной этого стала дуральная пункция. Мне предложили два варианта: внутривенное введение кофеина, который снимет боль лишь на некоторое время, или процедура, при которой в спинномозговую оболочку введут мою собственную кровь. Вмешательство не дало результата и лишь стало причиной второй дуральной пункции. Тогда я сделал выбор в пользу естественного выздоровления — даже если это займет несколько недель. Все это время мне пришлось лежать на спине, и я не могла ухаживать за ребенком — только кормила грудью и держала на руках.
Все побочные эффекты, которые мне довелось испытать на себе во время родов и восстановительного периода, были вызваны медицинским вмешательством. Поэтому роды первого ребенка стали для меня важным уроком.
Наши комментарии. Стефаниузнала, что не следует делать во время следующих родов. Врач слишком рано посоветовал ей приехать в больницу. Это вызвало эффект домино — череды медицинских вмешательств. Необходимость лежать ради электронного мониторинга замедлила роды, что привело к необходимости ввести питоцин, чтобы стимулировать родовую деятельность. Питоцин, в свою очередь, стал причиной невыносимой боли, что обусловило применение эпидуральной анестезии. Эпидуральная анестезия стала причиной головных болей и мучительного послеродового периода. Тем не менее, несмотря на все эти вмешательства, Стефани считала, что родила ребенка естественным путем, потому что избежала кесарева сечения и активно участвовала в родах на стадии выталкивания ребенка.

Мой первый ребенок появился на свет в результате кесарева сечения — из-за чистого ягодичного предлежания. Я была неопытна и предполагала, что если попрошу врачей о «естественных родах», они сделают все возможное, чтобы исполнить мое желание. Психологическая травма, которую я получила, не заживает до сих пор. Но я начала собирать информацию. Большую часть сведений о «естественных родах» я получила на собраниях Международной молочной лиги, а также из книг, которые брала в их библиотеке. Я узнала, что большинство акушеров-гинекологов хорошо разбираются в медицинских вмешательствах, но мало что понимают в естественных родах. Кроме того, я поняла, что медицинские вмешательства часто становятся источником проблем.
Два года я собирала информацию и связывалась с людьми, которые имели сходные взгляды. Наконец, я снова забеременела. Я была полна решимости избежать повторного кесарева сечения. Во время беременности я четыре раза меняла акушерок и врачей — по мере того, как менялось мое состояние. Возможно, я была непоследовательна, но мне хотелось обеспечить себе вагинальные роды после кесарева сечения.
Вначале я остановила свой выбор на акушерке. Мне было известно, что это сомнительный вариант, но я чувствовала себя в безопасности — пока на ранней стадии беременности у меня не начались кровотечения. После этого мне захотелось призвать на помощь все современные достижения медицины. Мне поставили следующий диагноз: низкий уровень прогестерона и частичная отслойка плаценты. Врачи прописали препараты прогестерона и постельный режим. Однако к седьмому месяцу беременности я стала бояться, что с таким медицинским обслуживанием у меня не будет естественных родов; доля кесаревых сечений в этой больнице составляла 32 процента. Ассистентка, которую я пригласила, разделяла все мои сомнения. Это было трудное решение — но я все же сделала выбор в пользу родильного центра. Это казалось мне правильным. В центре мне помогут достичь глубокой релаксации, необходимой для преодоления тех испытаний, которые ждут меня во время родов. Первого ребенка я не начинала рожать сама и поэтому боялась незнакомой мне боли.
На тридцать пятой неделе беременности воскресной ночью, пока я спала, ребенок перевернулся в ягодичное предлежание. Одна из причин, заставивших меня выбрать родильный центр, заключалась в том, что врач там предпочитал вагинальные роды при ягодичном предлежании и имел высокий процент успеха при внешнем повороте плода (когда ребенок переворачивается в матке головой вниз). На тридцать шестой неделе мы поехали в больницу, чтобы попытаться перевернуть ребенка. Я была так взволнованна, что могла думать лишь еще об одном кесаревом сечении — несмотря на все мои усилия избежать его. Попытку поворота можно было делать только в том случае, если пуповина не обвилась вокруг шеи ребенка. В глубине души я верила, что все будет в порядке, — ведь я так старалась.
Выяснилось, что пуповина обвилась вокруг шеи плода. Хуже того, у меня было ножное предлежание. Поворот ребенка или вагинальные роды были невозможны из-за риска выпадения пуповины. Если головка или ягодицы ребенка не войдут в отверстие таза, существовала опасность, что после разрыва плодного пузыря первой вниз опустится пуповина. Я все время плакала. Муж никогда еще не видел меня такой расстроенной. Три дня я лежала в постели в подавленном состоянии. Я боялась, что буду злиться на своего ребенка за то, что он не дает мне родить его. Затем позвонила моя ассистентка, присутствовавшая при неудачной попытке поворота, и посоветовала узнать мнение другого специалиста. Я вернулась к своему первому врачу. Пуповина действительно была обвита вокруг шеи ребенка, но врач считал попытку поворота безопасной. У меня вновь появилась надежда на вагинальные роды. Однако врач родильного центра позвонил мне и стал убеждать, что не стоит соглашаться на такую рискованную процедуру. К этому времени я стала бояться того, что слишком далеко зайду в своем стремлении к естественным родам. Может быть, потворствуя своим желаниям, я подвергаю опасности жизнь ребенка? Я решила отказаться от процедуры поворота, но каждый день делала специальные упражнения, пытаясь заставить ребенка изменить положение. В то же время я боялась, что поворот приведет к затягиванию пуповины вокруг его шеи.
Кесарево сечение было назначено на тридцать девятую неделю беременности, что оставляло еще две недели на самостоятельный переворот плода. Поговорив с инструктором по подготовке к родам, преподававшим метод Брэдли, я немного успокоилась и почувствовала, что начинаю брать в свои руки управление родами. Если кесарево сечение неизбежно, мне понадобится новый план родов, отвечающий моим желаниям. Для меня самое трудное при кесаревом сечении — это невозможность быть с ребенком в течение шести часов после родов. Больше всего на свете я жаждала постоянного физического контакта с моим ребенком. Я договорилась обо всем с педиатром и получила возможность обнять свою дочь Александру прямо на операционном столе, кормить ее в послеоперационной палате и спать с ней в одной комнате первую ночь. Медсестры пытались унести малышку в палату для новорожденных, но врач распорядился оставить ее со мной.
При воспоминании об этих родах я до сих пор чувствую боль, а мои глаза наполняются слезами — мне так хотелось самой родить мою милую Александру. Но я понимаю, что это кесарево сечение было необходимо. Завтра ей исполнится шесть месяцев, и я знаю, что она с нами только благодаря усилиям врачей. В этот раз я не страдаю, потому что обладала полной информацией и сама принимала решения.
Наши комментарии. Несмотря на эмоциональные подъемы и спады, эта мать не испытывает сожалений из-за кесарева сечения, потому что она не пожалела времени и сил, чтобы изучить все доступные ей варианты. Она участвовала в принятии решения о том, что лучше для ее ребенка, и примирилась с необходимостью кесарева сечения, а затем приложила усилия, чтобы добиться самого важного для себя — общения с ребенком.