Сергей Бубновский - Правда о тазобедренном суставе. Жизнь без боли

Да, очень важно. Запреты в первые дни после операции:

1) не отводить прямую ногу в сторону (абдукция);

2) при приведении (аддукции) нельзя заводить крест-накрест ноги;

3) нельзя сгибать бедро (поднимать прямую ногу) или садиться ниже 90°;

4) нельзя лежа ротировать (поворачивать) стопу внутрь;

5) в первый день нельзя наклоняться вперед (во второй уже можно).

Эти запреты только на 6 недель.

Все четко, ясно, понятно. Никаких криков недовольства. В коридорах стоят открытые полки с разными мелочами (маникюрные ножницы, пластыри, перевязочный материал, бутылки с водой простой и сладкой). Все лежит. Никто не ворует. Если мне надо пластырь, я возьму, и никто глазом не поведет. Значит – надо.

Завтра на костылях уже побегу. Не дали на второй день, как я ни просил. Не положено – и все! А еще вчера все виделось неясно. Хорошо у них в Америке лечиться. Быстро и без лишних запретов. Чисто. Дороговато, конечно!

20.07.2003

Потрясающе разные состояния все три дня после операции.

1-й день – выход, туман.

2-й день – меланхолия по поводу психологического непонимания выхода из этой ситуации. «Неужели эту ногу можно поднять?» Правда, к концу дня, когда влили мою собственную, взятую до операции, свежую кровь в вену, заметно оживился. Стал носиться по лестницам на костылях.

С костылями забавная история.

«Американский» специалист (у них он физиотерапевт) дает костыли под мой рост, то есть они аккуратненько упираются в подмышки. Я ему говорю: «Споткнусь, упаду, особенно при ходьбе по лестнице…» Он недоверчиво покачал головой, как это, мол, по лестнице? Я изменил высоту ручек. Резко укоротил. Теперь они упирались в верхние ребра. Он удивился. Я и… быстро пошел, почти побежал, особенно по ступенькам. Тогда и услышал: «Сумашедший русский».

Хочу на волю, к тренажерам, к воздуху. Начался психоз нетерпения из-за пребывания в палате. Да еще Джордж, старый хрен, тянет. Все по правилам хочет. Чтобы пришел главный врач и отпустил меня. Ну придет, скажет о’кей! Для этого еще необходимо страдать одну ночь?

Вся медицинская братия здесь, конечно, в шоке от темпов моего выздоровления и поведения на костылях. Они же не знали, что я прошел российский госпиталь и последующее, связанное с этим.

Но я всегда был уверен именно в таком режиме реабилитации. Да, реабилитация первых двух дней после операции вопросов не вызывает. Но далее должна вступать кинезитерапия. Хотя бы для верхней части тела. Масса непонятных вроде бы запретов связана, видимо, с чьими-то непрофессиональными перегибами во время самовосстановления.

Как можно заявлять, что мышцы, находясь в покое, быстрее восстанавливаются?

Госпиталь – машина, отлаженная и хорошо работающая. Почти за каждой манипуляцией следит свой специалист. Спать, правда, без морфина трудно. Будят каждые полтора часа. Это я остро почувствовал в предпоследнюю ночь, когда у меня отняли кнопочку «морфина».

Что ж. Наступает пора выхода из операции. Буду предельно осторожен. Нога в некоторых позициях как бы заваливается. С мышцами обошлись, видимо, не слабо. И когда хожу на костылях, чувствую иногда какие-то провалы. Торопиться с движениями без костылей не надо.

21.07.2003

Пережил легкую ночную депрессию. Дочь Ира уехала, Джордж не забрал и в этот день, хотя обещал. Оставил на 4-й день. Все говорят, что здесь мне уже делать нечего. Ночь без сна, видимо, сказался отказ от обезболивающих и наркотиков снотворного действия. Опять больничная ломка. Ни одной медсестры за 12 часов в палате. Наверно, это уже не входило в прайс… Да и незнание языка всегда депрессия, когда остаешься один.

Ночь не спеша перешла в утро. Вновь закипела жизнь. Медсестры, врачи, даже меню на завтрак. Вроде я уже без оплаты. Но нет. Мило улыбаются. Хвалят. Что ж. Жду своего главного доктора. Все отлично. Дело за Джорджем.

Жизнь показывает, что любая депрессия – несостоятельна, так как исходит из неправильной трактовки событий, являющихся порой стечением обстоятельств. Нельзя в нее уходить – и нельзя на ее фоне принимать какие-то решения, о которых впоследствии будешь жалеть.

Наконец-то! Джордж приехал за мной. Бай-бай, госпиталь! Дальше я сам!