Андрей Левшинов - Как найти точку опоры, чтобы перевернуть к лучшему свою жизнь

Карельские священные горы до сих пор живые. Это означает, что они как человек чувствуют нас: кого-то не пускают к себе, других стараются удержать подольше у себя в гостях. Наверное, они хотят еще что-то сообщить, передать, зарядить энергией. Иногда, познакомившись с внутренним миром человека, допустив один раз к общению со своей святой силой, больше не хотят его видеть: не дают приехать на поезде, у автомобиля пробивается колесо, отменяется авиарейс, «возникают» другие неотложные дела.

Духовные практики в местах силы сближают человека с Природой, дают ему намного больше сил и энергии, чем тренировки в самом лучшем зале города или йога-студии. Этой возможностью пользуются саньясины, то есть кто встал на Путь, кто своей внутренней работой поддерживает гармонию движения жизни на планете. Это вообще может сделать каждый, кто вырвался из плена философии услаждения только своих чувств. Это сильное решение для сильных людей.

Как часто можно слышать от бравых мужчин, особенно нынешних бизнесменов: я живу своим умом, внушениям не поддаюсь, я и десяти Кашпировских не боюсь, меня никакой гипноз не берет. Мы, профессионалы, при этом только скромно улыбаемся. Давайте объясню, почему.

Начну со «своего ума». Если бы люди действительно жили своим умом, то привычки, реакции на ситуации, характер – были бы примерно одинаковы у всех. А что мы наблюдаем в действительности? Идет пьяный в Швеции по улице, от него все шарахаются, как от чумного. У нас – нет, даже иногда проявляют участие и стараются в чем-то помочь. В Америке при драке прохожие вызывают полицию, а у нас зеваки образуют круг – наслаждаются зрелищем. В разных странах разные предпочтения в еде, отношение к женщинам, детям и т. д. Все это многообразие характеров и действий «от ума» говорит лишь о том, что люди действуют на основании сложных комбинаций записей, которые им предоставила сложившаяся окружающая культура, родители и средства массовой информации.

Более серьезным доказательством этого факта являются появляющиеся то там, то здесь сообщения о найденных и воспитанных лесными дикими животными детях. Даже если они оказывались в дикой природе в возрасте трех лет и потом долго жили среди зверей, то, когда их находили и возвращали в лоно цивилизации, они полностью утрачивали человеческие черты и скорее напоминали человекообразных зверей, чем современных юношей или девушек. Их ум за время пребывания в лесу, джунглях, тайге впитал окружающие обстоятельства в виде определенных записей, и теперь их поведение строится на основе законов животного мира. Где же здесь человеческое Я, человеческое поведение? Его нет, существуют лишь записи.

Та же история со всеми нами. Нам с детства вкладывают определенные понятия, что-то мы улавливаем от жизни сами, и вот результат – огромное самомнение: я поступаю так, как мне хочется, на меня никто (ничто) не может повлиять. Почему же тогда жизнь этих самонадеянных личностей и их здоровье не такое, как им хочется?

Ответ опять очевиден, но принять его может только человек с сильной личностью и широким кругозором – на меня влияет масса окружающих обстоятельств и если я не научусь из них выбирать благоприятные для себя, то моя жизнь будет складываться на основе смеси предсказаний гороскопа и социальных тенденций. Есть ли у меня на этот счет доказательства? Как всегда.

1989 год. Суггестолог Голдовский в одном из ракетных военных училищ Советского Союза проводит свой сеанс. Его задача – усыпить весь актовый зал, заполненный курсантами и командно-преподавательским составом. Задача командиров: так настроить перед сеансом себя и своих курсантов, чтобы их какая-то суггестология никак не взяла. Через минут десять около двадцати курсантов опустили головы и мирно засопели. Остальные внимательно продолжают смотреть на сцену, откуда Голдовский молча посылает в зал флюиды сна. Проходит полчаса – ползала храпит. Самые стойкие захрапели на сорок пятой минуте.

1990 год. Я и самый знаменитый на тот период йог Ленинграда Иванов в секретном актовом зале Ленинградского КГБ даем сеанс возможностей человека. В зале только офицеры, в том числе высшие: полковники, генералы. Публика тертая, все видевшая, во многом разбирающаяся. Но! Уже через двадцать минут мы показываем на сцене первый опыт с желающими из зала. Не что-нибудь, а анестезия тела. Мы колем кагэбэшников иголками, а они только улыбаются со сцены своим коллегам в партере. Дальше – больше. На сцене – балаган. Внушение за внушением проходит на ура и аплодисменты. Не верите? У Голдовского есть видеозапись его сеанса, а у меня хранится отзыв на наше с Ивановым выступление на официальном бланке КГБ СССР. Кстати, единственное в мире. Ни до, ни после это серьезное учреждение таких документов никому не выдавало.