Павел Евдокименко - Анатомия везения. Принцип пуповины

Впереди, правда, маячила армия. Но и предстоящей армейской службы я не боялся, поскольку за мной в армии было зарезервировано тепленькое местечко – место фельдшера в медпункте, в элитной части совсем рядом от Москвы. В Звездном городке, между прочим! Там, где готовят космонавтов!

И все было бы хорошо, если бы в последние три дня перед моим отбытием в армию мы с моей девушкой Натальей не устроили из этого настоящую трагедию.

Казалось бы, чего расстраиваться – Звездный городок находился всего лишь в сорока минутах езды от ее дома. Она могла приезжать ко мне в часть как минимум пару раз в неделю. Да и на выходные меня обещали отпускать домой. Так что предстоящее расставание не предполагало быть слишком уж тягостным.

Тем не менее, мы с Натальей впали в сильнейшие переживания. Три дня мы практически проплакали. Нам казалось, что, раз мы теперь не сможем видеться каждый день, как раньше, то «всё пропало, жизнь кончена».

Как вы думаете, могли такие переживания привести к чему-нибудь хорошему? Конечно, нет. Мы же с вами помним главное правило книги: плохое настроение притягивает неприятности. А очень плохое настроение притягивает очень большие неприятности.

Дальше все получилось «весело». Я приехал на сборочный пункт, откуда нас, новобранцев, должны были развозить по нашим частям. За мной пришел молоденький офицер, лейтенант, у которого я самоуверенно поинтересовался: «Ну что, едем в Звездный?»

Лейтенант удивленно посмотрел на меня и сказал: «Какой, на хрен, Звездный? Южный Урал, ракетные войска».

Сейчас-то я понимаю, что своими трехдневными страданиями я свою везучесть в то время сильно уронил. И, с точки зрения Высших сил, Звездного городка я на тот момент уж точно не заслуживал. В Звездный городок поехал кто-то более достойный – кто-то более позитивный.

Однако тогда я этого, конечно, не знал и не понимал.

И что оставалось в той ситуации делать мне? Мне оставалось только одно – расстроиться еще больше. Что я и сделал.

Ух, как я страдал! Ведь теперь получалось, что мы с Натальей даже в выходные не сможем видеться.

Да какие уж там выходные! Получалось, что мы вообще, скорее всего, не сможем увидеться в ближайшие 2 года. А два года в 18 лет кажутся целой вечностью!

Переживал я очень сильно. Страшно переживал, до надрыва сердца. А поскольку слишком сильные негативные переживания приводят к ухудшению ситуации, то, приехав на Южный Урал, я попал в ад. В худший полк ракетных войск.

В этот полк ссылали всех самых неадекватных и асоциальных «воинов» – штрафников, бывших уголовников, самых буйных ребят с Кавказа.

Почему в эту компанию попал я, отличник с красным дипломом, с точки зрения человеческой логики было совершенно необъяснимо. А вот с точки зрения Высшей логики – вполне. Слишком много негативных эмоций в тот момент я «выделил в окружающее пространство».

Отчего я называю полк, в который я тогда попал, адом? В нем творились воистину страшные дела. Дедовщина в полку была жуткая. На моих глазах вновь прибывших новобранцев пытали, избивали до потери сознания, кого-то даже насиловали. В общем, если и существует ад, то он выглядит примерно так, наверное.

К счастью, у меня, видимо, был добрый ангел – хранитель. Или мои прежние заслуги и душевные качества засчитались. Но в этом аду я попал в единственное относительно безопасное место – в полковую столовую, хотя готовить я не умел и кулинарному искусству нигде не учился.

Та столовая поначалу меня и спасла – до поры до времени творившийся вокруг ад меня не касался.

Но поскольку я продолжал переживать из-за расставания со своей девушкой, из-за гнетущей обстановки в полку, из-за тех издевательств, свидетелем которых мне приходилось быть, ад начал ко мне потихоньку приближаться. Все чаще мне приходилось слышать угрозы в свой адрес, все чаще ко мне цеплялись и придирались старослужащие, «деды». И я понимал, что, как и все прочие новобранцы, я рано или поздно тоже попаду под раздачу.

Все могло кончиться для меня очень грустно, но потом произошел случай, который удивительным образом все изменил.

Началось все с письма от девушки. Причем это было послание не от моей Натальи; она вообще не любила писать письма, и писала их очень, ну очень редко.

Письмо мне прислала просто подруга, Ольга, с которой до армии я и общался-то от силы пять – шесть раз. И не подумайте, ничего такого у нас с ней не было, даже не намечалось.

Почему Ольга вообще решила написать мне письмо, для меня так и осталось загадкой. Но письмо было удивительно добрым и теплым. Каким-то образом оно сразу легло мне на душу, и у меня вдруг резко улучшилось настроение. Меня словно что-то отпустило. Будто с души упал какой-то груз, и все происходящее вокруг безумие перестало быть для меня таким уж важным и пугающим. Я понял, что все это переживу.