Гитин Фунакоси - КАРАТЭ-ДО - МОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

Перечитывая эту книгу сегодня, я испытываю лёгкий стыд за её любительский уровень, но я потратил на её создание очень много сил, поэтому среди моих многочисленных публикаций она до сих пор остаётся самой любимой.

Книга «Рюкю кэмпо» получила широкую известность и была вновь переиздана четыре года спустя издательством «Кобундо» в исправленном виде под изменённым названием – «Рэнтэн Госин Каратэдзюцу» («Укрепление силы воли и самозащита приёмами каратэ»).

Моя следующая книга, опубликованная в 1935 году, называлась «Каратэ-до кйхон» и посвящалась, главным образом, различным ката. Эта книга также была оформлена с помощью художника Косуги Хоан.

Многие печатные издания в то время начали проявлять интерес к каратэ. Некоторые авторы стремились дать читателям истинное представление о каратэ, других привлекала сенсационность. В приложении к моей первой книге я поместил цитату из статьи, напечатанной в одной токийской газете, автор которой заявлял:

«Главная цель каратэ заключается в развитии сильного тела. Кроме того, каратэ – это искусство самозащиты. Говорят, что хорошо подготовленный каратэка способен подпрыгнуть из положения сидя и пробить потолок комнаты ударом ноги, голой рукой переломить бамбуковый стебель, разбить две-три толстых доски одним ударом кулака, разрубить толстую верёвку ребром ладони, разрушить скалу кулаком и показать ещё множество подобных трюков, требующих сверхчеловеческой силы. Несомненно, что все это находится за пределами человеческих возможностей. „Сверхъестественно“ – вот единственное определение для всего этого!»

Конечно, мы легко можем убедиться, в том, что далеко не всё в этом списке находится за пределами человеческих возможностей и называть всё это «сверхъестественным» нелепо. К сожалению, именно так многие представляли себе каратэ тогда.

Одним из первых офицеров нашей армии, осознавшим ценность каратэ, был адмирал Рокуро Ясиро, который приобрёл известность в войне с Россией. Если читатель помнит, именно он приплывал на Окинаву молодым капитаном и был так поражён демонстрацией каратэ, что приказал офицерам и матросам своей команды изучать это боевое искусство.

Представить себе не могу, как адмирал узнал, что я нахожусь в Токио, но он узнал и однажды пригласил меня в свой дом в Койсикава Харамати. Он помнил всё, что видел на Окинаве, и сказал мне, что он сам, его сыновья и внуки хотели бы изучать каратэ. Я согласился посещать его дом раз в неделю и обучать их искусству самозащиты.

Всякий раз в день тренировки адмирал лично встречал меня у ворот своего дома, одетый в традиционное кимоно. После завершения наших занятий, он провожал меня. Часто, перед занятиями или после них, мы беседовали, и я очень много почерпнул для себя из его богатого опыта. Я считаю его человеком, достойным восхищения. Другим моряком, от которого я узнал много полезного, был Такэсита Исаму, который впоследствии тоже стал адмиралом.

Вы можете удивиться, но моими близкими знакомыми и учениками были многие известные борцы сумо. Например, Онисики Уйтиро, знаменитый «ёкодзуна» того времени, хотя нынешнее поколение может и не знать этого имени. Иногда он приводил в Мэйсэйдзюку и других борцов сумо для практических занятий, но моё додзё было слишком мало для занятий с ними. Я лично предпочитал показывать ката для друзей и учеников Онисики в Рёгоку. Другим борцом сумо, которому я часто давал консультации, был «одзэки» Фукуянаги, внезапно и преждевременно умерший от отравления неправильно приготовленной рыбой Фугу.

Борцы сумо были всегда чрезвычайно внимательными во время занятий. Тогда, как и в наши дни, они часто путешествовали по стране для участия в соревнованиях. Сразу же после возвращения в столицу они шли ко мне в додзё и рассказывали о достигнутых результатах.

Однажды я вместе с Онисики прогуливался по мосту Исикири в Койсикава. Внезапно начался дождь. Так случилось, что зонта у меня не было, но Онисики сразу же раскрыл свой зонтик над нашими головами. Однако, поскольку Онисики был ростом более шести чи, а я не достигал и пяти, его зонтик для меня был бесполезен. Заметив это, он передал зонт мне со словами: «Возьмите, пожалуйста, сэнсэй», а сам руками растянул над своей головой полотенце, и мы продолжили прогулку.

После завершения своей борцовской карьеры Онисики открыл ресторан в районе Цукидзи, куда и пригласил меня поужинать однажды вечером. Предложив мне сиденье,– он сам сел прямо на татами, оставаясь до конца верным этикету, регламентирующему отношения между учителем и учеником. Я отказался, но был глубоко тронут проявленным ко мне уважением.