Сэм Уолкер - Капитанский класс. Невидимая сила, создающая известные мировые команды

Говорим ли мы о внедрении паса вперед, пришедшего в футбол на уровне колледжей в 1906 году, или атакующем стиле регби, пионером которого на заре 1970-х стал валлиец Джон Доус, или о пасе Джо Монтаны на Дуайта Кларка в чемпионской игре NFC1982 года, приведшем к тачдауну, нам никуда не деться от давно уже ставших авторскими клише высказываний, что одна игра, один сезон, одна команда или одно некое событие стали катализатором, изменившим облик того или иного вида спорта навсегда. Но когда речь заходит о международном футболе, стоит признать, что такая искра трансформации действительно имела место. Талмудом этого вида спорта, священным писанием, навсегда изменившим ход его развития, стала зернистая видеозапись того матча, состоявшегося на «Уэмбли» в 1953-м. Умение венгров вскрывать свободные зоны, через которые они потом атаковали английскую оборону, окажет влияние на тактику каждой последующей великой футбольной династии: на бразильцев периода 1958–1970 годов, шотландскую команду «Селтик» времен 1960-х годов, голландскую династию 1970-х и умопомрачительную «Барселону» 2000-х годов.

До Венгрии футбольные команды считались набором индивидуалистов, действующих по специфическим инструкциям и выполняющих определенные вещи. Левый вингер должен был патрулировать бровку по левую руку, а задачей форварда, к примеру, была игра вперед с прицелом на ворота в любой ситуации – ни больше, ни меньше. Венгерская «золотая команда» разрушила эти представления. Она не уважала жесткость и прямолинейность конструкции. Она была текучей. Игроки менялись позициями и месторасположениями все время, в зависимости от обстоятельств игры.

Ни физические характеристики венгерских игроков, ни сама обстановка, царившая в их бедной, репрессированной стране, не давали и намека на то, что сборная станет великой, не говоря уже о том, что она будет лучше всякой другой команды и до, и после себя. Этих игроков отличал стиль игры, стиравший понятие о специализации, вынуждавший игроков подчинять свое эго общему делу и обеспечивавший великолепное качество игры даже у исполнителей, от которых этого никто не ждал. «Представьте лучшую команду, которую вы когда-либо видели, – говорил Джеки Сьюэлл, забивший один из трех голов Англии в том матче на «Уэмбли». – Венгерская команда будет так же хороша, если не лучше. Они были группой индивидов, не представлявших большого интереса по отдельности, но вместе они были могучи и творили магию. Они поразили не только нас. Они поразили всех».

В то время бытовало два романтических объяснения блестящих успехов Венгрии. Коммунистическое руководство страны виделось некоторыми свидетельством того, как централизованная система управления и контроля, смещающая акцент с личности в сторону коллективизма, способна завоевать – блестящая победа марксистской пропаганды. Тренер команды, стойкий приверженец партии по имени Густав Шебеш, называл игру команды социалистическим футболом. Оппоненты режима, тем временем, видели в нем проявление неукротимой изобретательности венгерского народа, выглядывающего из-под одеяла государственной тирании.

Попытки объяснить восхитительный и тактически безупречный футбол тем, что в него играли коммунисты (или венгры), будут неудачными. Ни одна коммунистическая держава никогда не выигрывала чемпионат мира, а самой Венгрии начиная с 1960 года было очень непросто попасть даже в пятьдесят лучших футбольных стран мира. С 1970 года Венгрия лишь трижды отбиралась на чемпионаты мира. Правда в том, что ни одно из романтических объяснений не выдерживает критики. Как только те игроки разбрелись кто куда в 1956 году, величие сборной ушло вместе с ними.

Десятки футбольных команд на всем протяжении истории именовали словом «династия». Однако чем больше я изучал шестилетнюю победную серию Венгрии, тем яснее понимал, что она была настольно непохожей на своих конкурентов, настолько аномальной, что ее следует выделять в отдельную категорию.

Когда экономисты сталкиваются с чем-то, что не следует из привычной траектории развития и не может быть легко и просто объяснено, они часто именуют такое явление термином «черный лебедь». В Кремниевой долине, стране бесконечных возможностей, технологические компании, взлетающие из подвалов домов своих основателей к капитализации в миллиарды долларов, называет «единорогами». Аналогичные штампы не теряют своей актуальности и в целом спектре разнообразных научных дисциплин. Когда исследователи собирают образцы для тестирования, одним из первых шагов для них становится удаление аномальных значений. Дело здесь в том, что на экстремальные показатели нельзя полагаться для выявления универсальных, практических истин. Наука не видит смысла в попытках понять феноменальные достижения, если их невозможно повторить.