Александр Кержаков - Лучший

Одновременно с этим в Санкт-Петербург приехал представитель «Ростсельмаша», который сейчас именуется «Ростовом». Они хотели заполучить меня в свои ряды. Ответил им, что всю сознательную жизнь тренируюсь в Санкт-Петербурге, мечтаю играть за «Зенит», тем более что Морозов ко мне хорошо относится и собирается подписать контракт. В общем, отказал.

Не остановило меня даже то, что предложенные условия в три-четыре раза превышали зенитовские. Представитель «Ростсельмаша» меня выслушал и сказал: «Хорошо, я тебя понял, но останусь в Санкт-Петербурге до завтра».

Его расчет был прост: как раз на следующий день я должен был подписать контракт с «Зенитом», и, если бы что-то пошло не так, мы бы, по его плану, вылетели в Ростов.

Вечером того же дня в офисе «Зенита» мне дали «рыбу» пятилетнего контракта с клубом. Меня это испугало, пять лет казались тогда огромным сроком, за который все может измениться, поэтому я поступил оригинально – составил свою версию контракта.

В нем я не менял суммы зарплаты, только снизил срок – с пяти до года. Подписывал контракт я в кабинете Виталия Леонтьевича Мутко. Пришел к нему, и он с радостью принял меня. Поинтересовался моим состоянием дел, потом, довольный и счастливый, сказал:

– Ну что, приступим к подписанию?

Отвечаю ему:

– Конечно, Виталий Леонтьевич, но у меня есть одна поправка.

– Какая?

– Ну вот, смотрите. Сам на компьютере свою версию составил.

По мере того как Мутко все это читал, он менялся в лице. Дочитав, сердито спросил у меня:

– Я не понимаю, тут написано, что контракт годичный?

– Да.

– Ты как это себе представляешь?

Надо оговориться, что тогда я не понимал, что футболист за полгода до истечения контракта может подписывать соглашения с другими клубами. Прописывая длительность контракта, об этом вообще не думал, просто испугался подписывать сразу на пять лет, думал, что проще каждый год перезаключать новый. Никакого злого умысла в моих действиях не было.

Испугавшись реакции Виталия Леонтьевича, сказал:

– Ну, давайте подпишем на два года.

Тут Мутко не сдержался и высказал все, что он обо мне думает после такого поворота событий, и отправил восвояси. Уходя, спросил у него, где мне забрать загранпаспорт, оформленный для поездки в Турцию.

– Кому отдавал, у того и забери, – сурово ответил Виталий Леонтьевич.

После разговора поехал на метро к директору СДЮШОР «Зенит» Евгению Наумовичу Шейнину рассказать о случившемся. Захожу к нему и слышу, что он разговаривает по телефону с Виталием Леонтьевичем, и Мутко, негодуя, говорит, что восемнадцатилетний пацан позволяет себе такое безобразие.

Сейчас я все понимаю, но тогда не мог взять в толк, что именно его так разозлило. Шейнин дипломатически ответил Виталию Леонтьевичу:

– Если вы предлагаете пятилетний, а он хочет годичный, почему бы вам не сойтись посередине и не заключить трехлетний.

Это предложение вполне устроило Мутко. Вместе с Шейниным мы поехали на базу «Зенита» в Удельную. Там как ни в чем не бывало мы с Виталием Леонтьевичем обнялись, и он даже потрепал меня по голове. Так я подписал свой первый контракт с «Зенитом».

Сразу после подписания отправился на сборы в Турцию. Первый официальный матч за «Зенит» сыграл против волгоградского «Ротора», с которым у нас всегда были непростые отношения. В Волгограде тогда было прохладно.

Солнце светило, но еще не грело. Я играл справа и должен был контролировать подключения левого защитника «Ротора». За девяносто минут ни разу не ходил в атаку, только бегал и оборонялся, четко выполняя тренерскую установку.

Защитник мне в опеку попался из тех, что очень любят подключаться в атаку. Сыграли мы в итоге 0: 0. Я был счастлив, что в восемнадцать лет сбылась моя мечта и я сыграл свой первый матч в Премьер-лиге за «Зенит».

Между молодыми всегда идет негласное соревнование: я пять матчей сыграл в высшей лиге, я – два, а у меня три. После матча с «Ротором» вошел в этот круг, сыграв первый матч в Премьер-лиге. Это уже было неким достижением.